Шелли могла, только если она вдруг передумала, но в том, что такое возможно, я очень сомневался. Значит, что-то случилось у нее на работе, вот только что?.. Я никак не мог представить себе, что такого могло произойти в больнице, с чем не справились бы коллеги Шелли.
Но ведь и Колин до сих пор не появился, и это было очень и очень странно. Когда я пригласил его на нашу с Шелли свадьбу, он был в полном восторге и буквально прыгал до небес. Пропустить такое событие Колин не мог, и то, что «Бертрам» до сих пор не показался вблизи острова, могло означать только что-то очень, очень серьезное. Возможно, заболел кто-то из его домашних – Маргерит или Мария… За Сэла я волновался меньше: он был крепким парнем, да и Мария не болела почти никогда. Хотя она могла попасть под машину или…
Тут я подумал, что раз в назначенное время ни Колин, ни Шелли не появились, значит, происшедшее, скорее всего, касается их обоих. Какая-то серьезная поломка на «Бертраме» была возможна, но маловероятна, и я сразу отбросил этот вариант. Но что, если Шелли понадобилась моему приятелю, так сказать, в профессиональном качестве? То есть в качестве хирурга-косметолога? Но зачем?! Как я ни старался, я не мог вообразить себе обстоятельств, в которых Колину могла бы потребоваться срочная пластическая операция.
Я простоял в воде еще почти час, весь извелся, но так и не придумал ничего путного. Наконец я выбрался на берег и спросил у пожилой леди, которая прогуливалась по берегу как раз на месте будущего казино, который час.
– Двадцать минут девятого, – ответила она, поглядев на часы.
Именно тогда я окончательно понял: что-то случилось. Что-то очень скверное. Что́ делать, я по-прежнему не знал, поэтому вернулся на пляж, на наше условленное место, и встал там, сложив руки на груди и крепко сжав губы. В кармане у меня лежал мобильник, но это был, так сказать, мой служебный аппарат: я редко с него звонил и понятия не имел, какой у него сейчас номер, так что позвонить на него мне тоже никто не мог. Все это было сделано, разумеется, неспроста: в нашем деле регулярное использование одного и того же аппарата было чревато очень серьезными последствиями, поскольку правоохранительные органы могли отследить местонахождения даже выключенного телефона – естественно, если бы ассоциировали его со мной. Именно по этой причине Колин каждую неделю – а то и несколько раз в неделю – вручал мне новую симку и каждый месяц покупал новый телефон. Поначалу я пытался запоминать все свои номера, но после двадцатой смены сим-карты и четвертого за четыре месяца аппарата бросил. Колин был единственным, кто знал мой очередной номер, а поскольку память у него была поистине фотографическая, он никогда его не записывал. Все необходимое он хранил в голове («на чердаке», как он говорил, выразительно постукивая себя по лбу согнутым пальцем), что было очень удобно и совершенно безопасно. Лично я до сих пор был уверен, что именно благодаря отсутствию каких-либо записей мы с ним сумели продержаться в нашем бизнесе так долго.
Солнце
