style="font-size:15px;"> – Примерно знаю.
– Вон туда.
Вышел я на часового, за ним палатка, солдаты. На меня крик:
– Стой! Ты куда?!
Говорю, раненый, прошу только одного: «Дайте воды, дайте попить!». Так меня эта жажда вымучила, дальше некуда. Дали, попил и свет увидел.
Они мне и показали, где теперь медсанбат находился. Это было почти рядом.
Меня сразу в перевязочную. Там столько раненых! Обработали, уколы сделали и в автобус. Автобусом доставили в госпиталь. Сначала хотели руку отрезать. Я в крик, в слезы: «Товарищ военврач, без руки я пропаду, я же на селе живу, а там без руки все, не работник! У меня же дети, семья! У меня свое поле!»
Военврач и слышать ничего не желает: «Кость перебита… готовьте к операции!»
Я начал Бога молить, начал просить: «Товарищи, дорогие, сохраните руку!» Подготовили к операции. Заходит женщина-хирург. Руки у нее с такими тонкими пальцами, живыми и крепкими, красивые руки, это я уже потом заметил, и говорит:
– Ну-ка пошевели, солдат, пальцами.
Я пошевелил.
– Так. Еще. Хорошо. А как вы себя чувствуете? Хорошо. Что ж, солдат, постараемся обойтись без ампутации!
И по моей черной коже ножиком – шах! Лежу и думаю: «Господь с тобой, дамочка, делай, что хочешь, только бы рука уцелела». Давай она там ковыряться. Я немым криком захожусь. Дали мне укол, она опять там ковыряется, затем и говорит своим помощникам: «В сторону его, через часик посмотрю!»
Через час рука сморщилась, посинела, но ее чувствую. Приходит этот хирург. Долго смотрела, так сделай, так сделай, опять пальцами шевелить заставила:
– Думаю, солдат, будет рука при тебе!
Зашила, приказала забинтовать.
Пролежал рядовой Яромчик в госпитале месяц и десять дней. Затем его перевезли в Каунас. Там на комиссию. Посмотрели, вроде все нормально, но свищ течет, не заживает. Не понравилась рука врачам. Что-то не то с ней. Солдата в самолет и в Ульяновск. Еще несколько месяцев лежал он в тыловом госпитале. Там операции провели, все делали, чтобы сохранить солдату руку. Там и победу встретил и благодарил Бога за то, что рука сохранилась.
Вернулся домой, а через несколько лет война опять напомнила о себе. Напомнила повесткой из военкомата: «Гражданин Яромчик Николай Григорьевич, вам необходимо прибыть в военкомат к 9 часам…»
Мужики начали подначивать:
– Что, Миколай, не довезли тебя тогда в Сибирь, значит, теперь довезут…
Жена в слезы, мать в слезы, дети тоже, вой на всю околицу. Мать фартук сняла, на лавку положила:
– Господи, что же это будет, зачем ты им? Все, поеду сама в тот Пинск.
Собралась и поехала. Там сказали, что все хорошо, что сына награждать будут.
Привезла эту новость домой, только нет веры этой новости.
За что награждать? Пожал Яромчик плечами: мало ли что. А на душе кошки скребут, чтобы такое могло случиться, зачем он опять кому-то понадобился.
Прибыл.
