и вскрыл. И что оказалось?
– Золотой клад? – потрясенно прошептал я.
– Хм, – сказал Олег Георгиевич, – сперва я тоже так думал. Мал, конечно, ящик, но на пару украшений с бриллиантами хватит. Нет, берите выше!
– Куда ж выше то?
– Древний это клад, – добавил он рассудительно, – очень древний.
Ящик, который мне предъявили, был стерильно пуст.
– Э, – вздохнул Кузькин, – сведения мы от рабочих подальше убрали, а то позарится еще кто.
– Какие сведения?
– А я разве не сказал? – удивился он, – те, что в той тетрадочке были и на листке приказа под печатью записаны.
– А клад?
– Так об этом и речь! – Кузькин схватил меня за талию и снова потащил по грязи, теперь уже в одинокий сизый вагончик. – Вот, – вытащил он из стола тетрадку и какие-то бумаги, – поглядите только.
«Сим удостоверяю, – читал я, ничего уже не понимая, – что изделия из желтого и белого металла (предположительно золото, серебро, а также бронза), сданы в количестве 37 штук общим весом семь килограммов триста граммов. По случаю находки составлена следующая опись:
Золотая пластина с надписью на чужом языке и рельефом в виде бородатого мужчины – 1 штука.
Золотой гребень с двумя бегущими зверями сверху – 1 штука.
Золотой гребень с лежащим на отдыхе животным в виде барса – 1 шутка.
Золотая птица (сокол?) с раздвинутыми крыльями, как бывший царский герб, но одной головой, – 1 штука.
Золотая олениха непонятного назначения, – 1 штука.
Зеркало в бронзе, имеющее дырку посередине, с зверями на ручках – 2 штуки.
Золотая фигура коня без всадника – 1 штука.
Золотая змея, вся в завитках и чешуе – 1 штука.
Серебряный крест католической формы с красным камнем и надписью на чужом языке, предположительно немецком, – 1 штука.
Кольцо с самоцветами из желтого металла – 1 штука.
Золотая диадема для женской головы с витым кружевом – 1 штука.
Золотые серьги персидской работы – 1 пара.
Пряжки из желтого металла, заколки и прочая мелочь в количестве 24 предмета.
А также три килограмма восемьсот граммов серебряных и золотых монет.
Выемка произведена 13 ноября 1920 года при двух свидетелях – тов. Попове Б. Б. и Серегине Т. И.
Выял комиссар Гришка Трябухин.
Принял комиссар Николай Васильев.
К данному перечню присовокуплены собственноручные исследования учителя бывшей мужской гимназии, а теперь школы трудового воспитания имени Коминтерна, Грабишкина Петра Евстихьевича с зарисовками и фотографиями».
– Что это? – онемел я. – А клад где?
– А об этом я у вас спросить-то и хотел, – сказал мне Кузькин. – Документ есть, тетрадка есть, даже фотографии есть, только на них ни черта
