по могилам. Владимир подошел ближе – свежий могильный холм, комья рыхлой земли, цветы возле креста. На кресте написаны буквы и цифры… Это – его имя и годы жизни. Сердце сжалось от тоски. Он увидел плачущую мать, сидящую возле могилы. Заглянул ей в лицо. Она сильно постарела и вся сгорбилась. От прежнего кокетства и лоска не осталась и следа. «Моя смерть превратила ее в старуху. Как жалко мне ее. Мы часто ссорились – я обижался. Она была во многом не права. Но, она – моя мама, и она до сих пор любит меня», – взор туманился от набегающих слез. Владимир подошел к матери и попытался ее обнять. Она не видела его, но показалось, почувствовала его руки и вся встрепенулась, глаза с надеждой и испугом смотрели вокруг. Он прижался к ее груди, пахнуло знакомым ароматом детства, цветочными духами и валерианой.
– Мама, мама, не плачь. Я – жив, – тихо проговорил он.
– Володя, милый, ты здесь? Отзовись! Я чувствую: ты рядом! Володя! Сынок! Володя! – кричала она со слезами.
– Володя, Вова, вставай! Нам пора! – протяжный голос матери внезапно перешел в чуть резковатый мужской баритон. Рука Виктора тормошила его за плечо, выталкивая из сновидения, в котором была его мать. – Ты слишком долго спал. А нам пора идти.
Владимир едва разлепил веки, лицо казалось мокрым от слез: «Это был не сон. Я точно видел маму».
– Какой, однако, ты чувствительный… Раньше я за тобой такого не замечал. Ладно, хватит сырость разводить. В пещере и так влажность большая. Нам надо идти. Я устал, поджидая, когда ты проснешься.
В руках у Виктора оказался большой факел. Его пламя ярко освещало все кругом. Виктор приподнял факел выше, и Владимир заметил какой-то темный блеск и шевеление. Показалось, что стены дышат и колышутся, а на него уставились тысячи пар маленьких черных, словно бусины глазок. В этих бусинах отражалось пламя костра и, казалось – эти невидимые создания смотрят очень злобно, мечтая вонзить зубы в любое свободное горло. А может, кровавая рана Владимира распаляла это жестокое желание. Он вздрогнул, мороз пошел по телу, от страха шевельнулись волосы.
– Ну, налетели кровососы, – проговорил Виктор. – А ну, кыш-кыш отсюда!
Послышался неприятный шорох и скрежет когтей о камни. Потом раздался утробный, звериный клекот, и стая летучих мышей, потревоженная демоном, со свистом взлетела в темный потолок пещеры. Она устремилась к невидимому своду, потом упала: кожистые серые крылья неприятно коснулись голов и рук спутников, оскаленные, покрытые короткой шерстью морды, злобно смотрели на Владимира.
– Вы не поняли меня, маленькие вампиры? Ищите себе другие жертвы. Летите в мир подлунный. В нем много крови, там утоляйте свою жажду. Владимир – мой ученик, и этим все сказано! Кыш, отсюда!
От чувства холодящего омерзения Владимир зажмурил глаза. А когда открыл их, то увидел – конец мышиной стаи мелькнул в одной из бесконечных анфилад зловещей пещеры.
Виктор снова взял его за руку и повел в один из длинных коридоров. Под ногами хлюпала вода, серые стены, подернутые черной
