к перилам, и даже заснуть от усталости и потрясения не получалось. Так, иногда, проваливался в зыбкую дрему и начинал клевать носом, но тут же снова просыпался. Когда я в очередной раз открыл глаза, взгляд мой уперся в пыльные сапоги. Мне даже не сразу пришло в голову поднять глаза, чтобы поинтересоваться, кому эти сапоги принадлежат. Мозг безучастно отметил факт наличия сапог, но выводов из этого сделано не было.
– Кхм, парень, это ты сын местного лекаря? – раздалось над головой.
Голос я узнал, именно с этим человеком разговаривал два дня назад отец. Я устало кивнул, и даже нашел в себе силы ответить:
– Это я. Что вам угодно, господин тысячник?
– Мне доложили о том, что твой отец погиб. Сочувствую твоему горю, парень, однако дело есть дело. Свою работу он выполнил, и выполнил хорошо. Я и не надеялся, что ему удастся вытащить с того света стольких ребят. Так что я пришел расплатиться. Окончательную сумму он мне не озвучивал, сказал, что счет выставит по окончании работы. Его больше нет, но ты ведь, наверное, в курсе, какую работу он выполнил и сколько за нее должен был взять?
Я покачал головой:
– Никогда не интересовался финансовой стороной работы. Не знаю. Да и не мои эти деньги. – Мне внезапно стало ужасно горько, я с трудом удержался от того, чтобы не заплакать. – Мне они не нужны.
– Ну-ну, парень, не горячись, – немного помолчав, ответил тысячник. – Я понимаю твою боль, но жизнь не кончилась. Давай посчитаем вместе: по пять медяков за осмотр. Осмотрел твой отец пятьдесят одного бойца. Значит, два золотых и пять серебряных талеров, ну и еще пять медяков. Теперь дальше. Полтора десятка из этих пятидесяти одного были уже практически на приеме у темных богов. У кого-то была гангрена, у кого-то заражение крови. Лучшее, что могли предложить наши полковые целители – это перерезать им глотки, чтобы облегчить страдания. Я готов заплатить за каждого из них по золотому, и еще не уверен, что это настоящая стоимость. Такого уровня лекарей мне встречать не доводилось, только слышал. Но будем считать, что ты сделал скидку за «оптовый» заказ. И еще по пять серебряных за каждого из оставшихся, значит, получается тридцать пять золотых, пять серебряных и пять медяков. Держи. Именно на такой сумме я надеялся сойтись с твоим родителем. – И он протянул мне тяжелый кошелек.
Пока он вел подсчеты, на меня снова свалилась тупая апатия. Я безразлично принял деньги и сунул за пазуху.
Тысячник еще постоял, пожал плечами и развернулся, чтобы уйти. Потом вздохнул и снова повернулся ко мне.
– Вот что, парень. Скажи-ка мне, что ты собираешься делать дальше?
Я задумался:
– Для начала поем. Я уже давно не ел, так что, наверное, стоит это сделать. Потом пойду спать. А завтра мне надо хоронить отца. Я, кажется, уже все приготовил, так что осталось только сложить костер.
Тысячник досадливо поморщился.
– Это понятно,
