лук, дугой согнутый пред сражением,И труса, чьё копьё* навеки
Сомкнёт уста могучего. Ты стать
Моим возлюбленным не побоялся. Я же
Боюсь могучей Девы
По имени Судьба. О, очень часто
Она меня пугает – мнится мне,
Что сильная рука уже готова
Безоблачное счастье раздавить».
Тиодольф рассмеялся в ответ:
«В какой стране она живёт? Далёкой, близкой?
Быть может, встречусь с ней в кипящей битве?
И если от меча она не сляжет,
То увернётся ль Дева от щита?»
Но его возлюбленная грустно произнесла:
«Судьба живёт везде. Ни днём, ни ночью
Не спит она. И короля народов
В опочивальню светом провожает,
И лезвию меча всегда укажет
Решённый путь, и кораблю дорогу
По хлёстким волнам. Горных троп она
Не избегает – опытный охотник
Ступает вслед за ней. На берегу реки
Крутой обрыв грозит обрушить вниз
Всех, кто осмелился стать на краю, —
И что же? Судьба уж там!
И косу косаря заточит, и на луг
Тотчас же поспешит, чтоб убаюкать
Беспечно пастуха, а овцы пусть
Бессчётно погибают. Мы давно
Наслышаны о ней, мы, что в сей мир пришли
Рождённые богами, мы не знаем,
Что в жизни человеку суждено,
Какой конец она ему готовит.
И потому прошу тебя – нет, не бояться,
Не за себя – меня побереги.
Ты счастлив ли со мной? Или желаешь
В расцвете дней своих, в расцвете славы,
Принять конец?»
Тиодольф ответил ей:
«Я долго думал и решил в раздумьях,
Что жизнь вторую ты мне даровала.
Когда, не зная страха, я сражался,
Мои раненья смерть мне предрекали,
Но тут явилась ты, твои объятья
Меня вернули к жизни, там, на поле,
Орешником поросшем. Я, очнувшись,
Мир не узнал – он был богаче, ярче
Тем пламенным рассветом, и росою
Умытый, мне казался чудно новым.
Ведь засыпая, думал я о смерти,
О мрачной, хмурой смерти – и проснулся
В твоих объятиях – к кипучей, пылкой жизни.
С тех пор ещё ни дня не утихала
Во мне живая радость – и прекрасней
Мне кажутся поля, луга и пашни,
И недоспелое зерно, и бражный
Зал Вольфингов, и ястребы на крыше,
И родичи, которым я свободу
Добыл в кровавой битве, и светильник,
Что светит над моею головой,
Когда у дев и опытных мужей
Моё играет имя на устах
Во время пира, и мои доспехи,
И древко красноватого копья,
Которое, заточенное остро,
Стоит у бока моего, у раны,
Что исцелила милая рука —
Твоя рука. С того рассвета в жизни
Моей неугасимая надежда
Пылает, как пылал я в битве,
Пред тем, как воинов, построенных рядами,
В атаку повести, и
