историки?
– Я и сам ищу именно эту информацию, но у меня ее пока что нет, – ответил я. – А по чьему приказу меня арестовывают?
– Министра Фуше.
– Но он больше не является министром полиции. Вы что же, газет не читаете?
– Он был министром и остается им.
Когда год тому назад меня арестовали по приказу Жозефа Фуше, он являлся одним из самых влиятельных людей во Франции, и его министерство немало поспособствовало укреплению военной диктатуры Наполеона. Но все эти успехи и усиление позиций Фуше Бонапарт счел опасными и временно отстранил его от должности. Наполеону вообще нравилось время от времени осаживать своих прислужников. Однако амбициозный министр оставил после себя одну из самых эффективных и жестоких полицейских структур в мире, и его отстранение ничуть не повлияло на рвение его бывших подчиненных. Эта шайка продолжала действовать в точности так же, как когда ими управлял всесильный Фуше.
– А вы кто такой? Представьтесь.
– Инспектор Леон Мартель, – ответил главарь и прицелился в меня из тяжелого кавалерийского пистоля. Его собратья тоже вытащили оружие, и, как мне показалось, сальные взгляды их свинячьих глазок дольше положенного задержались на фигуре Астизы – поведение для полицейских совершенно недопустимое. Я напрягся и приготовился к худшему.
– Думаю, вы должны объяснить, что, собственно, происходит.
В то время, как хрупкий и тонкогубый Фуше напоминал ящерицу, Мартель походил на большую, готовую к прыжку кошку, и в его ореховых глазах светилась поистине кошачья хитрость.
– Вы завладели драгоценным камнем. И нам хотелось бы знать историю его происхождения, – заявил он.
– Я ничего не знаю. И потом, где эта моя драгоценность? Где Нито?
– Камень конфискован, ювелира мы отправили домой.
– Конфискован? То есть, вы хотите сказать, украден?
– Это вы его украли, мсье, по заказу паши из Триполи.
– Помогите! Воры! – закричал я.
– Никто вас здесь не услышит, – отозвался Леон. – Владелец магазина получил приказ закрыть его на один день. У вас нет помощников, и бежать даже не надейтесь.
– Почему же нет? А первый консул, мой друг и патрон? – намекнул я. – Взгляните, что носит на шее моя жена! Его медальон.
Инспектор покачал головой.
– Никакой он вам не друг и не патрон, раз вы не желаете делиться секретами, столь важными для будущего Франции. Руки давайте, сейчас наденем на вас наручники.
Я уже давно понял: спорить и сопротивляться малоприятным и агрессивным людям – дело бесполезное, они распалятся еще больше. Внести определенность – вот что лучше всего в подобных обстоятельствах. К тому же я устал от наглецов, тычущих стволами в мою возлюбленную, которая теперь была мне женой и матерью моего ребенка. И я протянул Леону руки – но только крепко сжал их в кулаки и что есть силы ударил снизу по длинному стволу пистоля. Мне удалось
