оценить все мои достоинства и недостатки. И Купидон дал добро на наше соединение в браке.
Команда из кожи лезла вон, чтобы придать праздничности этой церемонии – повсюду были развешаны пестрые сигнальные флажки, невесте соорудили шлейф из куска старого паруса и даже устроили оркестр из дудки, барабана, колокольчика и рожка, который умудрился наигрывать нечто напоминающее «Янки Дудль» и «Сердце дуба». Свадебный марш в репертуар моряков не входил: такая музыка была им просто не по зубам. После того как Стеретт объявил нас мужем и женой, я страстно поцеловал Астизу и сплясал джигу с маленьким Гарри, а затем немного полюбовался изумрудом, украденным у паши в Триполи. С тех пор я смотрел в будущее с оптимизмом.
Пьер подарил нам медальон, подобранный им во время бегства. Это была роскошная вещица, усыпанная бриллиантами и стоящая не меньше годового дохода какого-нибудь добропорядочного джентльмена.
– Тебе на медовый месяц, осел ты эдакий, – сказал он мне.
– Но и ты тоже заслужил вознаграждение, – заметил я.
– Купить хоть что-нибудь там, где прошли канадские мореплаватели, невозможно. Так что потрать подарок на жену и сына.
Нет, безусловно, наш брак начался идиллически. Стеретт высадил мою семью на берег в Неаполе, и мы посетили место недавних раскопок в Помпее, которые проводил антиквар Уильям Гамильтон – судя по слухам, он постоянно отдавал свою жену Эмму в пользование моему старому знакомцу, адмиралу Горацио Нельсону. Руины древнего города совершенно заворожили Астизу, и даже я был заинтригован – и это при том, что мне в свое время выпала возможность увидеть артефакты из этих мест в особняке Мальмезон на окраине Парижа, в доме, который Наполеон приобрел для своей жены Жозефины. Мы поздравили Гамильтона с успехами и с радостью отметили, что этот человек мог увлекаться более интересными вещами, нежели его переходящая из рук в руки жена. Я решил, что он куда счастливее без своей шлюхи, которая в любом случае была для него слишком молода, да к тому же не отличалась добропорядочностью.
Из Неаполя мы с Астизой и Гарри направились в Рим, а затем – дальше, на север, пользуясь тем, что между Британией и Францией в то время царил мир. Мы провели чудесное солнечное Рождество на острове Эльба, а затем после наступления нового 1803 года быстро перебрались во Францию, которая, как мне показалось, просто процветала с тех пор, как власть в ней захватил Наполеон. Мы гуляли по Парижу и учились быть мужем и женой.
Моя Астиза – женщина умная и независимая. Такие зачастую отпугивают мужчин, но меня она просто обворожила. Она соблазнительна, как сирена, красива, как богиня, да еще практична и разумна, как и подобает настоящей домохозяйке. Чем я ее прельстил, до сих пор не понимаю. Ну, разве что представлял для нее любопытный объект для переделки и усовершенствования. Я же просто знал, что с женой мне крупно повезло, и считал этот брак одним из главных своих достижений.
Впервые мы встретились после того, как она помогла своему хозяину из Александрии раскритиковать
