же выхода из отделения реанимации. Правда, там может возникнуть загвоздка в виде пары кроватей с трупами, ожидающими отправки в морг, но это вряд ли ее остановит – мертвых тел она никогда не боялась.
Преодолев это небольшое расстояние, Марина попала в реанимацию, отдышалась в закутке, застегнула прихваченный в палате генерала белый халат, предназначавшийся для посетителей, и решительной походкой направилась к посту. Вид у нее был начальственный, тон – приказной, а потому растерявшаяся медсестра мгновенно выдала информацию о пациентах из утренней автодорожки.
– Водитель сразу тяжелый был, даже часа не пролежал, уже в морг отвезли, а женщина неизвестная жива.
– Она в сознании?
– То приходит в себя, то снова проваливается.
– А связное что-то говорит?
– Да вроде бы не говорила… Я полчаса только как заступила, еще не заходила.
– Хорошо, я сама посмотрю.
Она развернулась и пошла к двери второго поста, где лежала Ветка. Там за столом никого не было, но лежал журнал назначений, и Марина, бросив беглый взгляд, увидела, что Ветка в палате единственная пациентка. Хорошо, никто не помешает.
Она толкнула дверь и вошла. Ведьма лежала, подключенная к кардиомонитору, левая нога со спицами для скелетного вытяжения была уложена на специальную металлическую шину, грудная клетка стянута корсетом. На лбу большая ссадина, обработанная зеленкой. «Да, потрепало тебя, моя девочка, – подумала Коваль, приближаясь к кровати. – Но ничего, кости срастутся. Мозги бы не взболтало».
– Ветка, ты слышишь меня? – негромко заговорила она, глядя в прикрытые веками глаза подруги. – Открой глаза.
Веки чуть дрогнули, но остались по-прежнему закрытыми.
– Не притворяйся, ты меня слышишь, я знаю. У меня мало времени, помоги мне тебя спасти. По краю ведь ходишь, дура! – нагнувшись совсем близко к уху ведьмы, прошептала Марина.
Ветка вздрогнула всем телом и широко распахнула глаза:
– Сгинь, – прошептала она, с трудом разлепляя пересохшие губы.
– Я-то сгину, – вполне миролюбиво отозвалась Марина, беря с тумбочки стакан и ложку с обмотанным марлей концом. – Я сгину, меня и так нет, а вот ты-то совсем неиллюзорно можешь того-с… Я твоего муженька отлично знаю, – окунув в воду марлю, Марина смочила Веткины губы. – Одним словом, давай, милая, договариваться. Это ты врачам можешь головы дурить своим беспамятством, а мне не надо.
Ветка снова закрыла глаза и прошептала еле слышно:
– Митя тут ни при чем… это все я…
– А я знаю, – кивнула Марина, усаживаясь на край кровати, – с ним я после разберусь. Ты вот что скажи: он не говорил случайно, почему именно сюда?
– Нет, – выдохнула Ветка, – но я не спрашивала. Ты поможешь мне?
– А, по-твоему, за каким я вообще здесь? Твой припадочный супруг закатил истерику – думает, что тебя Ворон умотнул, велел
