И Юлей она нисколько не интересовалась, хотя была примерно одного с ней возраста – тринадцать-четырнадцать лет. Хотя, надо сказать, выглядела она не в пример старше.
– Сразу видно, городская фифа! – фыркнула деревенская женщина с гусем.
– Где фифа? – всколыхнулась пухлая девчонка.
Лицо у нее широкое, щекастое, а глазки маленькие, как бусинки, рот тоже маленький, губы тонкие и в налипшей кожуре от семечек.
– Это не фифа, это фифка! – выдала она, с глумливой насмешкой глядя на Юлю.
– А ну цыц, мелкая! – грозно глянула на нее бабушка Клава.
Но женщина с гусем заступилась за свою дочь.
– А ты, Клавь Петровна, на мою Альку не цыкай! – Она вскинула голову, расправила плечи.
Все бы ничего, но гусь, глянув на нее, со страху опустил голову.
– А я, Маня, на тебя сейчас цыкну! – Бабушка тоже расхорохорилась.
– А ну попробуй!
Женщина, которую назвали Маня, впихнула корзину с гусем в руки дочери, с угрожающим видом поднялась со своего места, но автобус вдруг резко затормозил, и ее по инерции понесло дальше. Она попыталась схватиться за верхний поручень, но промазала и рухнула в проход между сиденьями.
– Ну, ты баран! – взревела Маня, обращаясь к водителю – высокому костлявому мужчине с вихрастой головой.
– А кто тебе вставать разрешил, дура? – не остался в долгу водитель.
Он нажал на кнопку, дверь с легким приятным шипением открылась.
– Кто дура? – взвыла женщина.
Ее дочь не сказала ничего. Она схватила гуся и швырнула его на водителя. Гусь заголосил, замахал крыльями, заставив мужчину обхватить голову руками. Мать и дочь засмеялись.
Водитель схватил гуся и, вскочив со своего места, вышвырнул его в открытую дверь.
– Ты что ж творишь, бестолочь? – набросилась на него Маня.
– И ты давай! – Водитель вытянул руку, показывая на дверь. – Вон!
– Сейчас ты сам у меня вылетишь!
– Автобус дальше не идет!
Женщина по имени Маня хотела сказать что-то еще в том же скандальном тоне, но в автобус зашел сильно загорелый, плотного телосложения мужчина с безобразным, разветвленным, как молния, шрамом от уха до рта.
Край верхней губы был оттянут к этому шраму, может, потому казалось, что мужчина зловеще улыбается. На самом деле взгляд его выражал совершенное спокойствие. Не теплый взгляд, но и не холодный. На руках он держал того самого гуся, которого водитель выкинул из салона. Мужчина спокойно гладил его по крылу, и гусь, казалось, боялся пошевелиться.
И Маня притихла, глядя на мужчину. И дочка ее подалась назад, к своему месту.
– Это мое! – Маня протянула руки к птице.
Мужчина едва заметно кивнул, передал ей гуся. Маня подалась в сторону, пропуская вошедшего. А шел он медленно, слегка припадая на одну ногу. И все, кто находится в автобусе, завороженно наблюдали за ним. Его не смущало всеобщее внимание, он шел,
