то же время, когда у меня химия, – и потому не успела занять свое обычное место рядом с Джереми.
В контрольной мистера Тирни три вопроса, и я не в силах выдать правдоподобный ответ хотя бы на один. Лорен рядом со мной согнулась в три погибели и высунула кончик языка; она всегда так делает, когда размышляет. Вообще-то ее ответ на первый вопрос выглядит вполне прилично: буквы аккуратные и уверенные, а не лихорадочно нацарапанные, как бывает, когда понятия не имеешь, о чем речь, и надеешься, что учитель не разберет твою писанину. (Для справки: это никогда не срабатывает.) Тут я вспоминаю, что на прошлой неделе мистер Тирни велел Лорен исправить оценки. Возможно, она взялась за ум.
Заглядывая ей через плечо, я копирую два из трех ответов – я наловчилась списывать совсем незаметно.
– Три-и-и-и-и-и минуты! – провозглашает мистер Тирни с нажимом, точно голос за кадром, отчего у него колышется второй подбородок.
Судя по всему, Лорен закончила и проверяет работу, но она так низко наклонилась, что мне не виден третий ответ. Я слежу за бегом секундной стрелки.
– Две ми-и-ину-у-ты и три-и-и-и-дцать секу-у-у-нд, – рокочет Тирни.
Подавшись вперед, я тыкаю Лорен ручкой в бок. Она удивленно поднимает глаза. Кажется, я сто лет не общалась с ней, и на ее лице мелькает странное выражение.
– Ручку, – одними губами произношу я.
Бросив взгляд на Тирни, который, к счастью, уставился в учебник, она с растерянным видом уточняет:
– Что?
Я размахиваю ручкой, давая понять, что у меня закончились чернила. Лорен тупо смотрит на меня, и на мгновение мне хочется схватить ее и хорошенько встряхнуть – «Две-е-е-е-е мину-у-у-ты», – но наконец ее лицо проясняется, и она улыбается, как будто только что изобрела лекарство от рака. Не хочу показаться грубой, но быть ботаником и при этом тормозом – полный бред. В чем выгода быть ботаником, если не можешь даже исполнить сонату Бетховена, или выиграть чемпионат штата по правописанию, или поступить в Гарвард?
– Три-и-и-дца-а-а-ать секу-у-у-унд.
Пока Лорен ищет ручку в сумке, я скатываю последний ответ. Я даже забываю о своей просьбе, и соседке приходится шептать, чтобы привлечь мое внимание.
– Вот, держи.
Я беру ручку. Колпачок погрызен, фу, гадость. Я натянуто улыбаюсь и отворачиваюсь, но через секунду Лорен интересуется:
– Ну как, пишет?
Тогда я окидываю ее взглядом, означающим, что она мешает. Однако она думает, что я не расслышала, и спрашивает громче:
– Ручка. Она пишет?
И тут Тирни хлопает учебником по столу. Получается так громко, что все подскакивают.
– Мисс Лорнет! – рявкает он, глядя на Лорен. – Вы разговариваете на моей контрольной?
Лорен густо краснеет и переводит глаза с учителя на меня и обратно, облизывая губы. Я молчу.
– Я просто… – тихо начинает она.
– Довольно.
