являет собой самый яркий пример сталинско-бруталистского стиля архитектуры в Восточной Европе. Фактически оно мне даже нравится, хотя я признаю, что данное сооружение мешает видеть Варшаву такой, какая она есть. Впрочем, может быть, это не так уж и плохо, ведь Варшава – бетонные джунгли, обаяние которых вы особенно чувствуете, проезжая автомобильные развязки. Красота и история – они там внизу, но вы должны знать, где именно, и не обращать внимания на выхлопные газы. Мне постоянно приходилось напоминать себе, что нацисты на четыре пятых стерли Варшаву с лица земли. Может быть, моя память, словно предохранительный клапан, недостаточно прочно закрепила этот факт, и он наполняет меня скорее печалью, нежели гневом. Почему наши враги так нас ненавидят?
С помощью десятизлотовой банкноты удалось уговорить портье отеля разрешить нам ставить «вольво» в течение трех дней в «зарезервированном» месте прямо у входа (это дешевле, чем на официально охраняемой стоянке). И вот мы садимся в машину, чтобы в потоке выхлопных газов автомобилей направиться на поиски тени Шопена. Найти ее не представляло труда: в Бельведерском дворце, восстановленном салоне Шопена, дворце Острожских, костеле Святого Креста и так далее.
Мои предки также бывали там. Мы узнали, что костел Посещения Пресвятой Девы Марии в Краковском предместье, где Шопен играл на органе, был освящен в 1761 году епископом Анджеем Залуским. Я захотел сфотографировать здание – правда, с тех пор оно было перестроено, – в котором Шопен якобы сыграл свой последний концерт в Варшаве в 1829 году. Теперь это правительственное учреждение, до этого там размещался Купеческий зал, а еще раньше – дворец Залуских. Небритый служитель помахал мне рукой и, указав на фотоаппарат, закричал: «Verboten!»[1]. Однако манера произношения этого слова помешала достичь желаемого эффекта: тут нужна была прусская интонация. Поэтому я не обратил на него внимания и сделал несколько снимков. Он пожал плечами и ретировался.
Следы Шопена помогли открыть нам альтернативную культуру Польши: замкнутую и неуверенную в себе, мечтающую о великих свершениях и безденежную. Хорошо образованные и культурные мужчины и женщины, затерявшиеся в дерзком новом мире, из чьих уст часто слышны слова «рынок», «стимулирование», «рекламирование» и подобные, хотя, что за ними стоит в реальности – им, пожалуй, неясно. Нас, авторов новой книги «Шотландская осень Фредерика Шопена», принимали как почетных гостей, и по большому счету мы не испытывали никаких неудобств. Салон Шопена во дворце Красинских был специально открыт для нас. На фортепианном концерте в Желязовой Воле близ Варшавы, месте рождения Шопена и национальной святыне, мы были в упоении от собственной значимости. Обществу Шопена во дворце Острожских пришлось немало потрудиться, чтобы изыскать связи, объединявшие Шопена и Залуских в Варшаве. Нас гостеприимно пригласили в имение Санники, где Шопен жил подростком. В Антонине управляющий лично провел нас к величественному
Запрещено (нем.) – здесь и далее примечания переводчика.
