style="font-size:15px;"> Улучив момент, когда вокруг никого не было, он, измазав лицо и одежду кровью, сочившейся из раны на руке, разлегся перед входом в госпиталь. Вскоре несколько мужчин затащили его в темную вонючую комнату, уложив рядом с тяжелораненными бойцами. От стонов было тяжело расслышать разговоры женщин, чтобы узнать Хадиджу по голосу. Дождавшись, когда в комнате не осталось мужчин, помогающих раненным, Бен поднял руку и жалостливо простонал. Одна из женщин, собиравшая окровавленную одежду, первой оказалась рядом с ним. Она что-то быстро спросила его на урду, на что Бен ответил стоном в другой тональности. Не задерживаясь, она позвала двух других женщин, помогающих бойцам с более тяжелыми ранениями, и вышла из помещения. Закончив перевязывать раны истекающих кровью, одна из них начала мыть руки прежде, чем подойти к Бену, и настояла, чтобы ее примеру последовала и другая. У Бена екнуло сердце. Когда они подошли ближе, то он разобрал, что они разговаривали на фарси. Его сердце стало биться быстрее, как только он с удовольствием различил уже знакомый приятный голос. Еще через пару секунд он точно определил, кому именно из них принадлежал радующий сердце тембр. На счастье, Хадиджа попросила вторую женщину принести ей большие ножницы для разрезания одежды. Улучив момент, Бен неожиданно для тяжелораненого схватил Хадиджу за руку. Не на шутку испугавшись, девушка вскрикнула, отшатнувшись назад.
– Тихо! – прошипел Бен. – Это я, ты сейчас всех мертвых разбудишь…
Хадиджа знаком дала знать своей помощнице, что все в порядке, и медленно, не веря своим глазам, повернулась к Бену.
– Ты с ума сошел?! Тут все о тебе говорят. Если узнают, что ты здесь, то с тебя кожу сдерут, как они обещали! – шептала быстро Хадиджа, наклонившись над Беном и делая вид, что рассматривает рану.
– Ровно в три ночи будь в ста метрах южнее по дороге, ведущей в Баграм, и никуда не уходи, если я задержусь, – успел сказать Бен.
Афсун вернулась, держа ножницы и перевязочные бинты. Хадиджа попросила ее заняться вновь прибывшими ранеными и обмотала Бена всего так, что лицо его было трудно различить даже при свете. К двум часам ночи все стихло, и Бен, воспользовавшись этими редкими секундами, тихо выскользнул из хижины. Обходя деревню, ему с сожалением пришлось, метнув нож, умертвить собаку, которая признала в нем чужака. Поиски транспорта для Бена увенчались успехом, когда он со стороны оврага обнаружил два закамуфлированных джипа, рядом с которыми дежурили двое молодых бойцов. Вернувшись к госпитальной хижине и дождавшись, когда Хадиджа в сопровождении второй девушки и под прикрытием ночи благополучно покинула деревню и направилась вниз по дороге, Бен поспешил обратно к месту, где были припрятаны машины. Один боец дремал, другой тихо напевал себе под нос, отгоняя сон. Нужно было сделать все очень тихо. Бену в голову не пришло ничего более оригинального, как притвориться раненым, забредшим в поисках помощи. Сделав несколько неуверенных шагов из кромешной темноты, он свалился на
