разжала кулаки и с шумом выпустила воздух.
Дел отвела меня на задний двор дома на гребне маленького холма и в подробностях описала, как свинья пожирала своих детей.
– У нее зубы, как бритвы, – сказала она. – Когда она покончила с ними, ничего не осталось, только три хвостика.
Мы подошли к деревянной двери погреба, вделанной в склон холма примерно в пятидесяти футах от дома. Она напомнила мне металлическую дверь, которая вела в подвал нашего старого дома в Массачусетсе. Дел наклонилась, откинула засов тяжелой деревянной двери и распахнула ее. Неотесанные деревянные ступени вели в черную яму, где могло находиться что угодно – темница или бомбоубежище.
– Давай, иди первой. Я должна закрыть за нами дверь.
Я начала спускаться по ступеням и поняла, что это овощной погреб: маленькое помещение, возможно, восемь на восемь футов, со стенами из шлакобетона и просевшими деревянными полками, тянувшимися от пола до потолка. На полках стояли ряды консервов и бушельные корзины с проросшей сырой картошкой, мятыми яблоками и вялой морковью. Дел закрыла дверь, и стало совершенно темно. Я гадала, могла ли она остаться снаружи и закрыть засов, оставив меня умирать в этой сырой яме. Вполне возможно, что это была темница, что-то вроде пыточной камеры. Я судорожно вздохнула. Вокруг пахло сырой землей и затхлыми корнеплодами. Это был запах Дел.
– Дел?
– Погоди, я зажгу спичку. – Я услышала, как она прошмыгнула мимо и стала ощупывать полки, потом встряхнула коробку спичек, вытащила одну и зажгла ее. В маленьком помещении заиграли оранжевые отблески. Дел сняла с полки старую банку из-под повидла со свечой внутри и зажгла ее. Потом она задула спичку и поднесла огарок свечи к моему лицу, словно изучая меня и не вполне понимая, кем я могу оказаться.
– Ладно. Если я покажу тебе мой секрет, обещай никому не говорить. Ты должна поклясться. – Ее бледные глаза смотрели прямо на меня и, казалось, проникали в мозг прямо до затылка.
– Хорошо.
– Жизнью клянешься?
– Да, – пробормотала я. Она отодвинула свечу от моего лица и поставила ее на полку рядом с пыльными банками консервированных помидоров.
– Скажи: «Чтоб мне сдохнуть, если я вру».
– Чтоб мне сдохнуть, если я вру, – повторила я.
– У меня есть татуировка, – сообщила Дел. Она начала расстегивать свою грязную желтую рубашку с вышитыми цветными лассо, ковбойскими шляпами и лошадями.
Я хотела попросить, чтобы она остановилась, что я верю ей на слово и не хочу смотреть, но было уже поздно. Она сняла рубашку. К моему облегчению, под рубашкой оказалась замызганная белая майка с крошечным белым цветком, пристроченным в центре горловины. Дел быстро задрала майку, и я смущенно опустила глаза, думая о том, что, наверное, все истории, которые мы слышали, были правдой. Тем не менее я была здесь, в погребе, вместе с Картофельной Девочкой. О чем я только думала? Если об этом когда-нибудь станет известно в школе…
