пап, можно мне этот «Тардис» из «Доктора Кто»? – с азартом кричал я, разглядывая сияющую синюю игрушку на полке.
– Да, сынок, я куплю ее тебе, – отвечал Джерри.
Он всегда говорил «Да, сынок» и никогда «Нет, мы не можем себе этого позволить». Каким бы ни было наше положение, у меня должно было быть все. Однажды он купил мне танк с дистанционным управлением, который стоил сто фунтов – баснословные по тем временам деньги. Я всегда завороженно следил за тем, как он медленно и спокойно входил в магазин и просил достать ему игрушку с витрины.
– Смотри, Джон, я взял именно ту, которую ты выбрал, – говорил он мне на улице.
Даже тогда я понимал, что потрепанная, выцветшая коробка, в которую была упакована игрушка, должно быть, позволяла отцу получить скидку. И все же каждая купленная им игрушка была для меня особенной.
Я был маленьким, и Дот с Джерри радовались моим выходкам. Родители были очень либеральны, и я самовыражался как мог. По дороге из местного супермаркета Дот часто заходила со мной в небольшой парк, где множество старушек грелись на солнышке. Она садилась рядом с ними, и одна из них обязательно спрашивала меня, «где мой старик».
– Дома, пьет! – отвечал я, словно сам был одной из старушек, а Джерри – моим мужем.
– А каков твой старик? – спрашивала другая.
– Старый ублюдок, – отвечал я, хитро улыбаясь.
Это сценка повторялась снова и снова, но всегда вызывала веселье. Возможно, за весь день старушки не видели ничего более интересного, чем мальчишка, сквернословящий, как грузчик.
Чем больше они смеялись, слушая, как я ругаюсь, тем больше я расходился, пока Дот не уводила меня прочь. Идя по аллее, я все еще слышал за спиной их смех. Это забавляло и саму Дот, которая, хоть и говорила, что не одобряет моего поведения, на самом деле любила наблюдать за мной. Такими уж они были: не возражали, пока я не перегибал палку.
Совсем скоро я стал сквернословить так часто, что это вошло у меня в привычку, хотя сам я даже не замечал этого. Я и сейчас часто кричу Джорджу: «Ко мне, ублюдок!» – когда хочу, чтобы он посидел со мной на улице. Но я говорю это по-доброму, просто играя. Он обычно осуждающе смотрит на меня, словно говорит: «Тебе что, обязательно нужно было это сказать?» И он прав. Но, когда ругаешься так, как я ругался всю жизнь, это уже становится чертой характера.
По субботам мы с мамой и Джеки ходили на Чапел-Маркет около Энджела. Это тот самый рынок, который показывали в сериале «Дуракам везет», – так же, как на телеэкране, он был полон жизни и удивительных личностей. Мы всегда ходили по одному маршруту: мама с Джеки заходили в «Маркс-энд-Спенсер», затем в «Бутс», а после осматривали уличные прилавки. А потом мы ели мясной пирог с картофельным пюре из забегаловки «Манзе» – лучший в Лондоне. Однажды, когда мне было лет пять, я начал просить пирог и картошку, как только мы вышли из автобуса.
– Мама,
