style="font-size:15px;"> бардировка.
Урановый «малыш» весом в пять тонн,
Эквивалент приличный, 20-ть тысяч тонн тротила
«Б-29» вдавил в сухой бетон,
И спит ещё бедняга Хиросима.
Бравые ребята – экипаж готов,
Где-то за горами поднимается светило,
Плоскости сверкают от лучей прожекторов,
И фюзеляж оскалил проклятое имя.
«Энола Гей» – это ль не верх цинизма,
Именем матери названа смерть.
Створки бомболюка распахнулись, как окно,
Урановый «малыш» оторвался от замков,
Сорок шесть секунд до рождения его,
И столько же – до смерти стариков.
Сорок шесть секунд – и не будет детей,
Докажи, Господь, в чём виновны они?
И как допустила Энола Гей
Имя своё утопить в их крови.
Атомный смерч, пепельно-серый гриб,
В прах превращает землю и жизнь.
«Б-29» возвращается домой,
Логично завершается Манхэттенский проект,
Нет в бомболюке его «малыша»,
И сотен тысяч душ – НЕТ!
Политики рады, козырь в руках,
У Тиббетса орден блестит на груди,
Мамаша Энола, целуй же сынка
За имя, потопленное в крови…
Разрыв-трава
Давно сменилось времени знамение,
Всё прожито за давностию лет,
Всё изменилось, но без изменения,
Висит на стенке в рамочке портрет.
Он не вернулся в мае сорок пятого,
Она ждала, он был такой один
И он погиб у города, у Кракова,
Меж двух дорог: сержант пехоты, сын
Придёт она и снимет фотографию,
Протрёт стекло, смахнёт слезу рукой,
Прижмёт к груди, белёсую рубаху
Войны уж нет, и надо жить одной.
Разрыв – трава под ветром тихо клонится,
Перед зарёй дождём прибило свей,
Ничто не может отогнать бессонницу,
От влажных глаз солдатских матерей…
Бойня №Х
Матерый был крут, чтил законы тайги,
О падаль не пачкал стальные клыки,
Что с того, что с того…
«Лохматый» взлетел, раскрутивши винты,
И «белая кость» повзводила курки
На него, на него…
Волк чтил закон, но вскинут ствол,
Очередь, кровь, как рябина на снег.
И не уйти стае в степи,
И бесполезен, и жалок их бег.
Там волка продали «друзья» егеря,
А здесь сдали совесть, в купюры хрустя,
И зазря пули пьет ребятня.
Опять АКМ раскален добела,
Трассирует рифму «Чечня» и «резня»
Для тебя и меня.
Бал правит ствол, вздернут закон,
Души невинных сжигает напалм,
И рвется фугас, и в «Норд-Ост» – газ,
Тем, кто не шел, не хотел и не знал.
Как этих волков, «власть» сдала пацана,
С экрана он смотрит на мать и отца,
Под ножом подлеца.
Палач, не спеша,
