кружевной
Смотрел я очаровано
На чем она основана
И что инстинкты
Делают со мной
Зачем мне эти шалости
Ведь я же с ней из жалости
Ведь только-только
Вышел из пивной
Дымит в руке окурочек
Я знаю этих дурочек
От них так пахнет
Зоной и тюрьмой
На ней осталось золото
И роза, что наколота
На левой опрометчивой груди
Она мне шепчет: «Времечко!..»
А разум гложет темечко
И рок остерегает: погоди!
Я понял, что попал впросак
Что невозможно просто так
Сидеть у моря, глядя на луну
Я ей сказал: «Спасибо, мисс
А деньги вам, за ваш стриптиз
Я как-нибудь при случае верну!..»
Под Питером в 1915
Утро. Осень. Мне не спится
В литерном, на запасном
Папироса чуть дымится
Над бутылкою с вином
Осень царствует без грима
Участь листьев нелегка
Как их рвёт неутомимо
С тела тополя, рука
Прочь из тесного вагона
Из уюта и тепла
В мир вокзала и перрона
Там где мерно тает мгла
За спиной секритаришка
– Не ходи за мною, прах!
Не конфузится парнишка
Но испытывает страх
Приморозило окрестность
В октябре и поутру
Я шагаю в неизвестность
Утро приступом беру
Прочь от станции, в глубинку
Потешать мятущий нрав
Правда, не доев грудинку
И вино не доплескав
Семафор по курсу: красный
Недоступен Петроград
Рощей нищей и прекрасной
Я шагаю наугад
Вижу улицу в три дома
Окна в инея пыльце
Мне и роща не знакома
И девица на крыльце
Любопытство разобрало
Что за юная княжна
На восходе рано встала
Отчего живёт одна
Я к калитке, по причуде
Пёс ко мне И лай, и злость
– Гай! – кричу, – Трезор где люди?
У меня с собою трость!..
Не охотник до курьёзов
Стал столбом – она идёт!
Воротник на шубке розов
Брови чёрные вразлёт
Протоптали тропку утром
Ножки в алых сапожках
И сверкают перламутром
Зубки в жарких бережках
