Прикажите, говорит, посадить его в трюм и с первым же рейсом отправьте обратно в Красноводск. Пускай там его рассчитают. Он мне больше не нужен. – Как вам нравится?
– Превосходно! – восклицаю я. – Но интересно знать, как вы его посадили? Ничего, сразу покорился? Ведь он детина здоровый! – спрашиваю я.
– Э! очень просто: я передал приказание генерала капитану парохода, тот свистнул, и четверо здоровых матросов подходят к Петрову. А тот, надо вам сказать, только что купил себе новое ватное пальто в городе, и в самое это время входил на пароход. Матросы предлагают ему следовать за ними. Куда, и слышать не хочет! Тогда те, без дальних разговоров, подхватывают его под руки, и как он был, в новом пальто, подтаскивают к люку, и давай его туда пропихивать. А пальто претолстое, не лезет, едва-едва пропихали. Ну, просто потеха была! – добавил Ушаков.
– Отлично! восклицаю я. – Только, знаете, Михаил Иванович, ведь генерал сам избаловал Петрова. Ведь это на моих глазах было в Бами[5]: Петров подает генералу одеваться, и, не помню, что-то не потрафил. Михаил Дмитриевич оборачивается и бац того кулаком в ухо… А Петров не дурак: сейчас корчит плаксивую морду и отходит в сторону. Генерал же, вероятно вспомнил, что я был свидетелем такого проступка, за который он сам же строго преследовал офицеров, скорей достает из кошелька сторублевую бумажку и сует тому в руку. Ну сами посудите, не баловство ли это?
Мираж
Как-то, вскоре после этого разговора, встречаю опять Ушакова и спрашиваю его:
– А что, Михаил Иванович, не рассказывал я вам, как наш генерал на Черном море миражем любовался?
– Нет – нет! пожалуйста, расскажите! – восклицает тот.
– Постараюсь передать вам точь в точь теми же словами, как сам слышал от Баранка, говорю ему.
– Это, знаете, было, когда генерал возвращался из Турции в 1879 году. Сел он, кажется, в Буюк-Дере на громадный пароход добровольного флота «Россия». Вместе с ним был посажен целый пехотный полк, со всем обозом и лошадьми. Ну, вы конечно поймете, что при такой массе народа уследить за порядком было очень трудно. День был чудный. Солнце ярко сияло. Генерал сидел в кают-компании, в обществе офицеров N полка, и, по обыкновению, занимал их своими боевыми рассказами. Вдруг вбегает командир парохода и торопливо докладывает генералу:
– Ваше превосходительство, не угодно ли будет полюбоваться редким явлением на Черном море, миражем? – Генерал встает, а за ним, конечно, и все офицеры. Скобелев подымается за капитаном на мостик.
– Вот, ваше превосходительство, не угодно ли взглянуть: перед нами совершенно ясно видно устье Дуная, тогда как по курсу мы находимся более 100 верст от берега, – торжественным голосом объясняет капитан. Мы смотрим и любуемся. Устье Дуная, его берега, даже деревья отчетливо виднелись. Мираж, казалось, все становился резче и отчетливее. И чем дальше мы подаемся, тем Дунай становится виднее, даже цвет воды отделялся заметнее.
В
Местечко в ахал-текинском оазисе.
