сюда. Ольга решительно подошла к скамейке, уселась поудобнее, достала из кожаной сумки-футляра изящный портативный компьютер, и включила его.
Сменяющиеся на экране сообщения о загрузке системы, знакомые и ненавистные, казалось, никогда не закончатся. Хотя взгляд ее был прикован к экрану, мозг как обычно отключился, давая себе передышку, дела незаметно отошли в сторону, внимание притупилось, вереница путаных мыслей, перемежающихся с картинами прошлого, захватили ее сознание, понесли куда-то на грустные просторы сомнений, женских страхов, и томительного беспокойного ожидания. Ольга боялась таких минут. Она все время старалась держаться «на уровне», контролировать свои мысли и действия, но иногда воля давала осечку, и ее глубоко спрятанное «Я» вдруг вырывалось на свободу, прорастало сквозь защитную оболочку фантазиям и запретными раздумьями о смысле своего существования. Она сделала беспомощное усилие взять себя в руки, но это усилие опустошило ее еще больше. Она перестала сопротивляться, покорно отдаваясь нахлынувшей слабости.
Ольга не любила ворошить прошлое, но иногда, в моменты неуверенности и сомнений, оно накатывало невыплаканными волнами отчаяния и безысходности. Наверно, некому было тогда пожаловаться на жизненные обиды и несправедливости, не было рядом человека, у которого можно было бы, не стесняясь, поплакать на груди, вот и возвращались к ней эти призраки прошлого, требуя своей порции слез. А плакать Ольга себе запрещала – сама думала, что зря, и сама себе не уступала.
Один из таких приступов ностальгических воспоминаний привел ее по укромной тропке в хозяйственный дворик зоолаборатории и усадил на скамеечку под кустом сирени. Ольга не знала, сколько времени она провела на этой скамейке. Она настолько ушла в себя, что не заметила молодого человека с подносом, который вышел из дверей соседнего здания и вот уже пару минут откровенно разглядывал ее.
Нарочитое покашливание прогремело в ее мозгу раскатами грома, усиленное испугом внезапности. Ольга вся сжалась, напряглась, а тут же обрадовалась тому, что пусть и с чужой помощью, но восстановила контроль над собой. Инстинктивно повернувшись на звук кашля, она увидела перед собой субъекта лет 30–35, на вид интеллигентного, с совершенно дурацкой, как ей показалось, улыбкой на лице. В руках мужчина держал поднос с двумя кофейными чашками и шоколадкой, и в воздухе витал запах вполне приличного кофе. Мужчина улыбнулся еще шире и произнес искусственно слащавым тоном, каким обычно успокаивают расплакавшегося ребенка:
– Хорошо, что вы пришли, а у меня кофе поспел! Хотите?
«Идиот!» – промелькнуло в сознании Ольги еще до того, как она успела решить, как ей себя вести. Она не нашла ничего лучше, чем спросить сухо, с раздражением, тоже наигранным:
– Мы знакомы?
«Чушь!» – тут же подумала она, – «Дураку понятно, что мы незнакомы!»
Незнакомец, видно, решил доиграть
