в сопровождении свиты боевых товарищей, приветствовал народ полным достоинства, почтительным жестом – поднятием правой руки. Он сошёл с коня и занял место за столом старейшин, рядом с наместником царя по Гумской равнине, комендантом города, главным судьёй и верховным жрецом.
Скептуху было немногим более 30 лет. Он выделялся высоким ростом, атлетическим сложением. Густые русые волосы, покрывавшие его крупную голову, плавно переходили в бороду и волнистыми локонами рассыпались по плечам и груди. Выразительные светлые глаза излучали затаённый в их глубине неукротимый душевный пыл, а проницательный взгляд отражал холодный рассудительный ум. Прямой точёный нос, высокий лоб и сурово изогнутые брови придавали резкости чертам лица, а могучие формы тела создавали впечатление мужественной красоты. В течение последних лет он успешно возглавляет аланскую дружину и балцы с его участием неизменно приносят успех. Вся молодёжь бредит своим кумиром и мечтает вступить в его войско. У всех на слуху его деяния, заслуги, удачи, а потому симпатии народа к военачальнику не имеют предела. Своей справедливостью и заботой о подчинённых он снискал безграничную любовь молодых дружинников и заслуженных воинов, которые из года в год, вот уже десяток лет, избирают Уархага своим предводителем. Одобрительными возгласами и бурными рукоплесканиями простые аланы выказывали любимцу свои чувства.
– Ты слышал? Говорят, скептух лично изрубил дюжину массагетов? – держа наполненный алутоном рог, обращался нетрезвый оборванец к одноглазому ветерану.
– Слышал. Только не дюжину, а целую турму! – внушительно пробасил кривой.
– А ещё говорят, на его клич сбегаются огромные волки и набрасываются на врага, яростно разрывая на куски коней вместе с седоками, – вмешался в разговор пожилой алазон.
– Не зря же его прозвище Волк! – подтвердил ветеран. – Сам покровитель волков Тутыр на службе у нашего скептуха.
– Да, ну? Малость приврал ты, братец, – недоверчиво покачал головой крепкий молодец в фартуке кузнеца, оторвавшись от наполовину обглоданного бычьего ребра.
– Пусть разразит меня громовержец Курдалагон, если я хоть чуточку солгал, – ударил себя в грудь обиженный калека.
– И чего вы зря спорите? Лучше давайте выпьем за здоровье нашего Уархага! – примиряя спорщиков, предложил земледелец.
– Смотрите!.. Смотрите!.. Уархаг первому подаёт чашу Уацамонга вождю иронов Распарагану! – перебил всех оборванец.
– Ну, ещё бы! Ирон больше всех привёз из балца скальпов – аж 18 штук. Ему самую большую долю выделили из общей добычи, почти равную самому скептуху. Мне об этом один обозник рассказывал, – резюмировал осведомлённый алазон.
А в центре площади за столами, где пировали воины, царил дух доблести и благородства. Раздавались здравицы в честь блистательного вождя и отличившихся
