в изумлении молчит…Плоть немощна, дух бодр, место – свято…
Мы боимся…
Мы боимся собственных теней,
Потому что сами стали тенью —
Тенью пламени, подобием огней,
И живем средой, не Воскресеньем.
Мы врастаем в собственную ложь,
Потому что ложь привычкой стала.
Если светом тьму ты назовешь,
То светлей не сделаешь нимало.
Окружив себя кольцом времен,
Временем, как кровью истекая,
Мы под игом временных знамен
Ничего о Вечности не знаем.
Разгладь морщины…
Разгладь морщины сердца моего!
я пред Тобой – в веселии и в плаче.
Тебя искал я, а не знал, кого
Ищу – Ты сам мне так назначил.
Я в море сем не доставал до дна,
И потому искал пути на сушу.
Вода его для сердца холодна,
И тьмою бездны проницает душу.
И я нашел. Ты рядом был всегда —
Нес на плечах и за руку водил.
Глаза раскрыть мешала мне… вода,
я потому Тебя не находил.
Когда падет…
Когда падет постылый «вавилон»,
Познает мир необратимость Света,
И вечный Путь, и суетность времен,
Но лишь тогда, не раньше будет это.
Не промолчит сомнительно восток,
Но возгласит по всем земным дорогам
О том, что мир не видел между строк,
О Том, Кто был, и есть, и будет Богом.
Рождество
В эту ночь спустилась Благодать
На притихший, спящий Вифлеем,
Где земля готовилась встречать
Дар Отца, преподнесенный всем.
Ликовали пастыри овец,
Мудрецы, сединами склонясь,
Пали ниц пред золотой Венец..
И преобразился хлев, светясь.
Колыбель Спасенья..Рядом – мать..
Небеса приблизились ко всем..
В эту ночь святая Благодать
Осенила древний Вифлеем.
Опустошите разума карманы…
Опустошите разума карманы!
Ведь посрамлен «разумный» и «мудрец».
Через Христа врачующие раны,
Чрез муки Пастыря – спасение овец.
Где гордость гордого и сильного насмешка?
Гнев страстного, наветы подлеца?..
Где правил ферзь, там ныне бродит пешка.
А «раб» обрел и Сына и Отца.
Ей, Господи, гряди!
Ей, Господи, гряди! Сквозь призраки печали,
Сквозь толщу дней и здешний полумрак.
Здесь ждут Тебя, как все столетья ждали,
Хоть и не все, а многие – не так.
Ей, Господи, гряди! Ты не замедлишь в Славе
Преобразить наш темный уголок,
Где
