И всё наваждение, до сих пор державшее Данилу в плену и наводившее на него сердечную судорогу, исчезло, развеялось, оковы пали. И он впервые понял, как она изменилась с тех пор, эта бойкая девчонка с мальчишескими ухватками. Вечно сжатые губы раскрылись прекрасным цветком, взлохмаченные волосики, соломкой торчавшие из-под панамки, были теперь подобраны аккуратными прядями и сверкали золотистым блеском, в озорных глазах появились и лучезарный свет, и вместе с тем печальная глубина. И вся её фигурка, ранее несколько угловатая, резкая, импульсивная, обрела чарующую плавность движений и привлекательную женственность, а в её былом писклявом голосе появились грудные ноты. И только маленькая ямка на подбородке напоминала о прежней Марийке. Данила смотрел на неё и глупо улыбался.
– Я так давно не видел тебя…
Конечно, они виделись ежедневно, можно сказать, и не расставались – оба работали на заводе, плечом к плечу. Но Мария прочла между слов и поняла это, как слабый отклик на её чувство, как первый и робкий шаг к сближению, и ухватилась за него с жертвенной самоотдачей. Она добилась своего, а дальше – как Бог рассудит. Их судьбы скрестились на самой высокой ноте, на переломе. Жизненная энергия Данилы, взбунтовавшаяся и вышедшая из берегов, неожиданно нашла отводное русло и была спасена…
Данила никогда не жалел, что женился на Марии Бессоновой. Но обида на брата засела в сердце болезненной занозой и напоминала о себе многие годы. А воспоминание об Эмме, подспудно, подсознательно, ещё долго мутило душу и бродило в крови, как тоска о несбывшемся, как неудовлетворённое желание.
Потом хоронили деда, белорусского партизана, бывалого лесника и охотника, сурового и справедливого человека, Данилу Трофимовича Гончарова. Братья стояли по разные стороны гроба, не глядя друг на друга, пока их отец, Василий Данилович, неловко переступая сапогами в вязкой, засасывающей ноги, глине, и как-то по-шутовски подёргивая головой, видимо, пытаясь совладать с собой, чтобы не разрыдаться, говорил усопшему: «Прощай отец! До скорой встречи…» А через год умер сам. Потом умерла мать, Наталка-Полтавка, женщина лёгкая, весёлая, с особым жизнелюбивым юмором. Правда, в последние годы она сдала, стала кручинной и слишком задумчивой и, безуспешно пытаясь примирить братьев, часто плакала…
А потом началась новая эра, и взаимоотношения братьев, и без того натянутые, превратились в критически непримиримые. В их сердцах установилась бесконечная междоусобная вражда, так хорошо знакомая нам по многочисленным примерам из истории родного отечества.
Уже в преддверии нового века, глубокой осенью, семью Гончаровых постигла новая утрата: ушла баба Глаша, приняв смерть тихо, с покорной улыбкой, как должное. Виктор попытался нажиться на продаже дедовского дома в Залесье, но здесь у него не выгорело – к его досаде, бабка в завещании отписала дом старшему внуку и его семье. А Данила был категорически против продажи.
5
…За десятки лет, прошедших со дня
