Ты обещал! Вы оба с мамой обещали!
Потом Матвей, Роман, Лариса и Арина ехали в тележке, прицепленной к шумному трактору. Дед Фёдор спешил к своим яблоням, поэтому ехал очень быстро. И тележку мотало на рытвинах и колдобинах в разные стороны. А ещё подбрасывало вверх и кидало вниз, в ямы, но не воздушные, а самые настоящие. И было здорово кувыркаться среди сена, наполовину заполнявшего тележку. Даже Ларисе и Арине это понравилось, хотя они то и дело кричали, что «больше никогда и ни за что».
Когда Романа подкинуло слишком высоко, он увидел идущего далеко впереди человека. Вскоре его опять подбросило на прежнюю высоту, и Роман узнал пешехода.
– Смотри! Матвей, смотри! Твой отец! Матвей, Макарыч идёт!
В эту минуту под колёса тележки попалась одна из последних колдобин (дальше дорога была вполне сносной), но колдобинища настолько мощная, что вверх подбросило всех пассажиров одновременно. И все, даже Арина и Лариса, ехавшие с закрытыми глазами, увидели Макарыча, который был не за штурвалом самолёта, не за рулём автомобиля или трактора и даже не на велосипеде. Он шёл по дороге пешком и, кроме того, тащил на плечах воздушный винт, нередко называемый пропеллером.
Дед Фёдор остановил трактор, и Макарыч забрался в тележку вместе с поклажей. Выглядел он чем-то очень озабоченным, погружённым в собственные мысли.
– Папа, ты откуда с винтом? – спросил Матвей.
– Столкновение с неустановленным объектом. Я заходил на посадку. У озера, – сообщил Макарыч. – Здравствуй, Матвей. Кажется, мне говорили, что ты приедешь. – Макарыч хотел обнять Матвея, но винт на его плече не позволил этого сделать. – Как там мама твоя?
– Нормально.
Роман переместился поближе к Макарычу.
– С летающим неустановленным объектом, Макарыч?
– Я был на самолёте. Теперь я на своих двоих. Здравствуйте, дети.
Макарыч – он всегда был немножко задумчивый – узнал внуков соседей своих, но попытку вспомнить их имена благоразумно отбросил прочь быстро и решительно.
– Значит, точно – с летающим… С летевшим или летевшей… – принялся вслух размышлять Роман.
– Неустановленный объект не повредился? – обеспокоилась Арина, и тень легла на её лицо.
А вообще, Арина всегда улыбалась. Или, правильнее сказать, светилась и лучилась. Поэтому Матвей любил смотреть на её лицо. Но как-то стеснялся немного. Или даже очень сильно. Особенно когда она, как сейчас, например, глядела на него прямо и в упор. Не на Макарыча, а на него, на Матвея, смотрела, как будто сын за отца отвечать должен.
Макарыч ответил сам.
– Я не знаю, – сказал он и пожал плечами. И принялся размышлять о чём-то требующем видимых усилий.
И тут Лариса, сидевшая рядом с Макарычем, настойчиво подёргала его за рукав.
– Но он, объект, который неустановленный, живой? Говорите!
У Ларисы, суровой и надменной
