поэтому его воцарение на престол прошло на редкость гладко. Это была первая бескровная передача власти в Англии за последние сто лет, со времен кончины Генриха IV. Война Роз завершилась раз и навсегда! Больше у йоркистов не будет причин бунтовать – ведь мать Генриха Елизавета и его дед Эдуард IV были из семейства Йорков, а его друзья по ристалищу – цветом Йоркского рыцарства. Одним словом, в отличие от своего отца, пришедшего к власти под знаменем Ланкастеров, Генрих был одним из "своих".
Царствование 18-летнего короля началось при всеобщем ликовании. Ни один король до него не внушал таких радостных надежд – он был здоров, отлично сложен, считался прекрасным наездником и первоклассным стрелком из лука. Ученые и реформаторы любили Генриха за свободный и просвещенный ум – он говорил по-латыни, по-французски, по-испански и по-итальянски, хорошо играл на лютне. По характеру веселый, общительный и романтичный, он был полной противоположностью меланхоличному и болезненному отцу.
Знаменитый философ и писатель-гуманист Томас Мор написал в те дни цикл стихов, посвященных новому королю. В них он представил Генриха как мессию, который вытрет слезы со всех глаз и вместо долгов и скорби принесет чистую радость. «Сегодняшний день знаменует конец рабства и указывает путь к свободе. Это прекращение страданий и начало счастливой жизни». Его меч наносит самые сильные удары, его копье не знает усталости, его стрелы разят без промаха, он обладает острым умом. Какие цели не по плечу такому человеку? Другой современник описал это так: «Кончина Генриха VII – свершившийся факт, ибо Генрих VIII объявил всеобщую амнистию, освободил множество заключенных и арестовал всех, виновных в мздоимстве и тирании в царствование его отца. Все счастливы, мало кто оплакивает Генриха VII – наоборот, народ ликует, будто его выпустили из тюрьмы». Еще один современник, барон Уильям Блаунт, написал: «Небеса смеются, земля ликует, все полно молока, меда и нектара. Тирания изгнана, свобода раздает блага щедрой рукой. Нашему новому королю, в отличие от его скупого отца, не нужны золото и серебро. Он страстно стремится к более возвышенным целям – добродетели, славе и бессмертию». Добродетель, слава и бессмертие. Как же эти слова мало вяжутся с тем Генрихом, который предстал перед ними позже…
Но Блаунт не так уж ошибся в своей оценке. И хотя юношеская чистота и жгучее желание быть добродетельным, возможно, увяли так же быстро, как летние цветы, но амбиции и стремление оставить след в истории никуда не делись. Поиск популярности стал для Генриха такой же навязчивой идеей, как у современных знаменитостей, и этот поиск со временем завел его в такие области, куда прежде не отваживался вторгаться ни один английский король. Никто, ни один человек не мог тогда предположить, насколько радикальным и даже революционным окажется его правление. Даже когда Генрих бахвалился, что знает всё, начиная от богословия и кончая военными науками, никто не заметил первые зарождающиеся черты деспотизма. Тем временем в его руках была сосредоточена неограниченная власть! Отец
