бегом в операционную, – нервно орал вконец издёрганный военврач, – там новую партию раненых привезли.
Тоня кинулась исполнять. Из-за разбитых осколками бортов прибывшей «полуторки» доносились громкие стоны. Кровавые потёки обильно сочились в щели кузова автомашины. Алая лужа у колеса увеличивалась в размерах прямо на глазах. Полдюжины работников госпиталя суетились вокруг грузовика. Внутри кузова вповалку грудились окровавленные тела – вперемешку испустившие дух и ещё живые люди. Пожилой фельдшер, которого все называли дядей Васей, подхватил спереди носилки с обгоревшим танкистом и кивком головы указал Тоне назад:
– Подсоби, девка. Этого прямо к хирургу несём.
Понесли. Тоня старалась из последних сил, руки отваливались от перенесённых за день тяжестей. И вот ещё перед ней распростёрто безжизненное тело в чёрном замасленном комбинезоне. Танкист находился в бессознательном состоянии, руки безвольно свешивались с носилок, окровавленная культя правой ноги была перетянута ремнём у самого основания бедра. Раненый временами судорожно дёргался головой и лихорадочно бредил: …заряжающий, бронебойный… огонь!.. огонь!.. горит с правого борта… пулемётным огнём отсечь автоматчиков…
Пациента подняли на хирургический стол.
У брезентовой стенки полевой операционной палатки прямо на земле ожидали очереди к операции другие сгруженные с «полуторки» раненые. Им необходимо было обработать раны, дабы избежать заражения крови. И Тоня приступила к исполнению обязанностей.
– Дочка… дочка… – хрипло позвал санитарку немолодой раненый в голову мужчина. – Ты бы сменила мне грязную тряпку, которой обмотана рана, да я пешком пойду до своих.
Раненый порывался встать на ноги, но они подкашивались, и он заваливался набок.
– Успокойтесь, милый. Вам нельзя двигаться. Сейчас врач освободится и осмотрит рану, – погладила девушка по плечу пострадавшего.
– Нет, мне надо туда. Сын остался в окопах. Танки рвутся, автоматчики наседают. Не выдержат наши. Снаряды заканчиваются.
– Ничего, отец, наша армия непобедима. Товарищ Сталин так сказал.
Тут Тоня почувствовала, как кто-то слева уцепился за край её халата и зашептал, захлёбываясь собственными словами:
– Их не остановить… там сущий ад… обезумевшие люди бегут из траншей… нет патронов… господь нас оставил… кругом эти фрицы…
Девушка взглянула в округлившиеся от испытанного ужаса глаза бедняги, и хотела было успокоить того, но ещё один раненый с обрубком правой руки, подал слабый голос:
– Под Ельней мы попытались дать им отпор. Но всё кончилось крахом. Они сильны, день и ночь прут их танки, сверху бомбардировщики крушат наши силы, несметные полчища пехотинцев наседают со всех сторон. Эх, пропали мы!.. не спасёмся…
