он строго. – Опять же, купе ночью изнутри запирают, так что никто посторонний туда попасть не может… и сбежал, опять же, чем подтвердил свою вину…
Диван под Надеждой снова вздрогнул.
– Наверное, сейчас поедем… – с надеждой в голосе проговорила Галина Ивановна.
– Разрешите продолжить проверку? – отчеканил сержант, повернувшись к ней. Кажется, он окончательно свыкся с высоким званием пассажирки.
– Разрешаю, сержант! – ответила та и, едва дверь захлопнулась за милиционерами, повернулась к Надежде: – Странно, однако: поезд остановился, и тут же – убийство…
Диван под Надеждой снова вздрогнул, но на этот раз вздрогнула и посуда на столе, и зеркало на стене, лязгнули стыки между вагонами, и поезд медленно двинулся вперед.
– Ну слава Богу, наконец поехали… – вздохнула Галина Ивановна и снова принялась переодеваться ко сну.
На этот раз Надежда даже не пыталась заснуть: к стуку колес, к духоте, к сонному бормотанию попутчицы прибавилось сознание того, что под ее диваном, неудобно скорчившись, лежит живой человек.
Спустя примерно час, убедившись, что со стороны Галины доносится ровное сонное дыхание, изредка перемежающееся тихими музыкальными всхрапами, Надежда свесилась с дивана, приникла к щели рундука и прошептала:
– Ну как ты там?
Дыхание Галины затихло, и генеральша хорошо поставленным голосом проговорила:
– Нормально!
Надежда замерла, испуганно глядя на соседку. Но та перевернулась на другой бок и снова заснула.
Больше попыток разговаривать с Виктором Надежда не предпринимала. Заснуть она тоже не смогла, так и пролежала до утра, ворочаясь с боку на бок и прислушиваясь к доносящимся из рундука звукам. То ей казалось, что она слышит дыхание Виктора, то все затихало, и она в панике замирала, думая, не умер ли он там от удушья.
Действительно, если даже в купе была немыслимая духота, то трудно было даже представить, что чувствует скорченный и запертый в ящике человек…
«И почему это должно было случиться именно со мной? – обреченно думала Надежда. – Подумать только, в Москве я не была несколько лет. И как только собралась навестить родственников – появляется Витька Бегунов, с которым мы не встречались лет двадцать, да не один, а с девицей, девицу тут же убивают, а Витька просит меня о помощи. Отчего он не побежал в другое купе?»
Тут перед мысленным взором Надежды предстал разгневанный муж, как это часто бывало, когда Надежда Николаевна попадала в разные неприятности. Ибо муж ее, Сан Саныч, был твердо уверен, что все неприятности Надежда призывает на собственную голову своим легкомысленным поведением. Она вечно суется туда, куда ее не просят, понукаемая своим феноменальным любопытством.
«Но что я должна была делать в этой ситуации? – по инерции стала оправдываться Надежда. – Сдать Витьку милиции? Так-то я отплатила бы ему за дружбу. Или не входить в свое купе первой, подождать Галину
