доски занозисто торчали, угрожая разодрать обмундирование. Поломанные доски следовало поменять или хоть как-то подлатать, но как-то все не доходили руки.
Старший лейтенант Романцев сел на командирское место рядом с водителем, и полуторка, гребя разболтанным и расшатанным на дорогах войны металлом, заколесила по узкой полоске серой дороги, кое-где залатанной кусками асфальта; в других местах, где ямы от разрыва снарядов были особенно глубокими, их просто засыпали щебнем и тщательно утрамбовывали танками. А потому рессоры, испытывая дополнительную нагрузку, гнулись и скрипели, заставляя чертыхаться автоматчиков, казалось бы, привыкших за годы войны к повальному бездорожью.
Подкатили к смешанному темному лесу, угрюмо шелестевшему густыми кронами. Война затронула и его – у самой опушки стояла могучая липа, ствол которой был разворочен взрывом, и из покореженного нутра некрасиво торчали длинные щепы и просматривалась рыхлая сердцевина. Несмотря на полостную рану, дерево справлялось, продолжало жить и идти в рост; хмуро и басовито шелестело могучей и густой кроной, в толстых ветвях которой обжились голосистые пичуги.
Далее полуторке не пройти. Там, где когда-то была дорога, образовалась огромная яма, залитая до самых краев водой. По обе стороны, колюче и враждебно ощетинившись растопыренными ветками, произрастали вязы. Столь крепкую рать не объехать, а потому, сгрузившись, контрразведчики решили топать пешком.
Даже в глубине леса, где, казалось бы, не было ни военных подразделений, ни активных боевых действий, едва ли не на каждом шагу можно было увидеть следы войны, уходящей на запад. Прямо из земли истлевшим тряпьем выглядывало темное немецкое обмундирование. Валялись дырявые каски, простреленные пулями, разодранные осколками и протравленные ржой. Между стволами просматривалась самоходка устарелого образца, виновато уткнувшаяся стволом в землю.
Здесь проходил скоротечный, суровый и безымянный бой, каковых на просторах России было немало. Со столь же неизвестными солдатами, укрытыми кое-где опавшей листвой, а кое-где наспех зарытыми.
– Идем тихо, – предупредил Тимофей Романцев. – Смотреть под ноги, чтобы ни одна ветка не треснула.
Предупреждение было излишним. Народ в отряде собрался бывалый. Ходить по лесу умели все, так что их осторожности могла бы позавидовать даже рысь.
Прошли метров триста по грунтовой дороге, местами заросшей крапивой и кустарниками, когда вдруг через ветки дальнего ряда ельника пробилась светлая полоса – не иначе как поляна. Приложив палец к губам, старший лейтенант двинулся вперед; ноздри раздуты, глаза хищно всматривались вперед, в этот момент Романцев напоминал осторожного хищного зверя, вышедшего на свежий след добычи.
Подошли к самому краю поляны и через ветки рассмотрели трех бойцов в гимнастерках, сидевших на пнях. Скатки шинелей, напоминающие спасательные круги, лежали на скошенной траве. В полном боевом снаряжении, включая сумки для гранат. А вот противогазов при них не было. В значительном отдалении
