исторической точки зрения, именно 1960–1970-е годы покажутся исключительными, поскольку два этих десятилетия – и первое, и последнее, когда Британия попыталась сохранить мощную, но при этом все еще весьма избирательную и полностью финансируемую государством систему образования, ориентированную на университеты и их студентов. Тот факт, что почти две трети функционирующих в Британии в 2011 г. заведений, присуждающих степени, вообще не существовали (по крайней мере в качестве университетов) каких-то 20 лет тому назад, подчеркивает лишь то, что важно не относиться к ситуации, сложившейся, как предполагается, в тот или иной момент времени, как к некоей вечной норме.
2
Хочется отметить – пусть просто для того, чтобы подзадорить тех, кто жалуется на «поистине средневековые» практики в университетах, – что невозможно действительно понять университеты, не вернувшись к их средневековым истокам. Собственно, в общей аннотации к недавнему, весьма амбициозному, издательскому проекту под названием «История университета в Европе» обнаруживается поразительное утверждение, указывающее на ту же мысль: «Университет – это единственный европейский институт, который сохранял свою фундаментальную структуру, а также базовую социальную роль и функцию на протяжении последнего тысячелетия».[8] Поразительно, но правда ли это? На уровне формы действительно заметна видимая преемственность: это в целом самоуправляющееся сообщество ученых, организованное вокруг нескольких интеллектуальных дисциплин и занятое обучением хорошо подготовленных студентов. Я говорю «видимая» по причине очевидной дистанции, отделяющей эту модель от современного варианта ориентированных на бизнес-модели корпоративных предприятий, в которых ученые выступают скорее сотрудниками низшего звена. Однако преемственность в «роли и функции» не менее спорна. Организации с закрепленным юридическим статусом, которые были основаны в Болонье предположительно в 1088 г., в Париже и Оксфорде где-то в середине XII в., а в Кембридже, как утверждают, в 1209 г., были преимущественно церковными институтами, хотя со временем они приобрели значение в качестве центров светской науки и преподавания таких предметов, как право и философия. Церковный характер университетов сохранялся во всей Европе по крайней мере до эпохи Французской революции. В основном в таких университетах обучались будущие функционеры государства и церкви, также они служили высшей ступенью обучения для землевладельческой элиты. Те прогрессивные шаги в исследованиях и науке, которые постепенно преобразили интеллектуальный облик Европы раннего Нового времени, были сделаны в основном не в университетах, а либо в отдельных институтах и академиях, либо в независимых ассоциациях ученых джентльменов. Отчасти история университетов очаровывает нас потому, что традиционная модель приспособилась к такому положению, поглотив или заменив те разновидности институтов, которые могли бы оказаться ее соперниками.
A History of the University in Europe. Vol. III: Universities in the Nineteenth and Early Twentieth Centuries (1800–1945) / ed. by W. Rüegg. Cambridge: Cambridge University Press, 2004. P. ii.
