один из этих путей я не выбрала. Наоборот, меня словно отпустило – потому, что не было больше необходимости врать.
Врать я не люблю ужасно. Иногда, конечно, приходится. Но всегда это обусловливается интересом клиента, при одном непременном «но»: клиент прав, но находится в той жизненной ситуации, когда это нужно доказать. В данном случае я была убеждена, что это далеко не так.
Итак, я откинулась в кресле и улыбнулась негодующему взгляду Кушинского:
– Четыреста долларов должен заплатить. Минус аванс, который он мне уже выдал. Плюс расходы. На всякий случай поясню: двести долларов – обычный мой дневной гонорар.
Гнев сменился непониманием.
– Я частный детектив, и ваш приятель…
– Не называйте этого проходимца моим приятелем!
– Даже так? Что же вы, Владимир Львович, в таком случае недавно делали на юбилее у «проходимца»?
– Может, вы скажете мне, Татьяна Иванова… или это вымышленное имя?
– Имя настоящее.
– …Так вот, по какому праву вы сидите в моем кресле и задаете вопросы?
Права действительно у меня такого не было, но сдаваться просто так я не собиралась.
– Владимир Львович, – как можно мягче, не желая вызвать новый прилив гнева, продолжила я, – конечно, если вы скажете, я тотчас встану и уйду. Но разве вам самому не интересно: действительно, зачем я здесь?
– Ну и?..
– Понимаете, ваш… м-м… господин Фролов нанял меня провести расследование…
Я вкратце, не пускаясь в детали и оставляя в стороне свои логические заключения и выводы, рассказала суть дела.
– Негодяй!
После этой реплики последовала весьма неприятная вещь: привставший до того Кушинский осел обратно в кресло и рванул ворот рубашки. Пуговица поскакала по паркету. Лицо пенсионера мгновенно покраснело, рука судорожно заметалась по столу.
Слава богу, реакция у меня отменная, и на соображалку не жалуюсь. Таблетки, что лежали на столе, я заметила сразу, когда «фотографировала» обстановку комнаты. То, что он пытается взять именно их, догадаться было несложно. Я помогла Кушинскому справиться с упаковкой, затем открыла форточку.
– Лучше кондиционер включите, – прокомментировал он мое последнее действие слабым голосом, – уличная жара меня только доконает.
Справедливость его слов не вызывала сомнений, и я поступила именно так.
– «Скорую» вызвать?
– Нет, уже отпустило. Хорошо, что я свою норму до вашего визита принял. А то действительно были бы проблемы.
– Норму? – не поняла я.
– Германский препарат, – слабо кивнул головой он в сторону стола, на котором стоял небольшой пузырек и рюмка. – Благодаря ему я последние пару лет держусь. Сердечко, знаете ли…
– Черт, если бы я знала, – неожиданно мои мысли приняли иной, очень даже нехороший оборот.
– Что знали? – тут
