оранжевый цвет, – хмыкнул он одобрительно, похлопал руку об руку, словно стряхивая пыль. Повернулся к разинувшим рот людям. – Да, я не рассказывал всего, идея достаточно дикая, нужен был эксперимент и значительный объем нанитов, чтобы вместить целую личность.
– Потрясающе, – только и смог вымолвить Виктор, – а я не поверил… Впрочем, второй раз тоже не поверил бы, безопасность прежде всего. Безопасность… – Он судорожно сглотнул пересохшим горлом.
У него забегали глаза, лицо пошло пятнами. Коваль сочувственно кивнул:
– Я не буду пока покидать территорию, щиты оставьте, мезонные генераторы поднимите до уровня корпусных подвалов и выставьте на минимум.
Виктор тяжело перевел дыхание – явно камень с души свалился.
Лавров вдруг нахмурился, взгляд стал суровым, обвиняющим:
– У вас был такой вид… отчаявшийся и испуганный… мы подумали, что просто уйдете из жизни.
– Да, тяжеловато было все-таки, сомнения, страх… Да и весьма болезненное это дело, надо сказать. Кстати, Виктор, предупредите президента, что все обошлось.
Виктор выудил из пиджака красный мобильник.
– Надеюсь, он не успел сделать заявление о потере контроля над наноботами. Репортеры наверняка беснуются. Так что ему доложить?
Коваль на миг задумался:
– Пусть сделает заявление… об успешном завершении эксперимента… «Зачеловек». А теперь ведите к Звяге, верну его… гм, атомы.
Артем Тютюнников. Музыка
Я слушал музыку, как вселенную, да та и была ею.
В несколько жутких мгновений она сжалась в Праатом, а в следующий миг вновь взорвалась энергетическим вулканом. Раскаленная материя устремилась вовне, превращая Ничто в Пространство.
Я с замиранием сердца слушал дрожание облаков сверхскоплений, внимал галактикам и звездным системам. Звезды извергают фонтаны вещества, и смещаются орбиты их планет.
Сам рельеф небесных тел изменчив, дрожит во всеобщем ритме, заданном всевластным демиургом. Раскатываются громы атмосферных потоков, океанские течения меняют ход, и это доходит до моего слуха.
По телу пробежал неприятный холодок, когда ощутил, как осциллирует каждая элементарная частица, словно мигает: вот она есть, а вот ее свойства совсем иные, а вот ее и вовсе нет – мелькнувший призрак на очередном заходе вселенского маятника. Мелодия суперструн.
Пространство заполняют волны всех природ и диапазонов: электромагнитные, гравитационные, глюонные… И за пределами вечной суеты складываются во что-то большее: звуки оркестра для единственного слушателя. Для меня.
Внезапно мир подернулся дымкой. По реальности прокатилась волна рассогласования, слух пронзил резкий разряд диссонанса. Интерфейс прервался, и меня словно бросило в космический вакуум. Я поднял веки, и в глаза тысячепудовым молотом ударил яркий свет.
Я бешено заморгал, вытер дрожащей рукой слезящиеся глаза. Сощурившись, с трудом осмотрелся.
