с ними, потом перенесет их со стола на тумбочку, оттуда на подоконник и обратно, выбирая место, где они смотрелись бы лучше, на ночь заберет с собой в спальню, а днем опять принесет в комнату и радуется, как ребенок, если цветы стоят по многу дней. Они действительно доставляли ей удовольствие. И так во всем.
Приглашу ее в известный ресторан в субботний вечер, глаза у нее засияют от радости, и весь день она будет оживлена предстоящим походом, будет вертеться у зеркала и примерять платья, а за ужином будет сидеть с прямой спиной, напряжена и торжественна, будет с восторгом оглядываться по сторонам, читать меню и теряться перед официантом, и будет смотреть на меня тем особенным взглядом, полным нежности, страстности, покорности и всего того, что делает мужчину счастливым.
Она не скупилась на проявление чувств и никогда не стеснялась ни с того, ни с сего в сиюминутном порыве обнять меня за шею и расцеловать или, проходя мимо, ткнуться губами в мою макушку со словами «до чего же мне все-таки повезло! Как же я тебя люблю!». Это была не какая-нибудь провинциальная неопытность, присущая некоторым барышням, готовым пищать от восторга по всякому поводу – отнюдь нет; с чужими Алина держала себя строго, даже замкнуто, и, не будучи знакомым с ней, невозможно было догадаться, сколь трогательной и сердечной она могла быть, оказавшись рядом с близким и, смею надеяться, любимым человеком. Со мной она была ласкова словно прирученный зверек, ее простодушная, бесхитростная доброта и живость чувств пленили меня.
Особенно приятно мне было видеть, что вся теплота ее сердца была направлена на нас двоих; когда мы бывали на людях, она не стремилась показать окружающим нашу близость и по-прежнему вела себя сдержанно, часто тушевалась, говорила мало и все больше пряталась за мою спину, предоставляя мне самому объясняться за нас обоих. Она не любила, когда ее расспрашивали о нас – о нашей жизни или о наших планах – вопросы подобного рода ее смущали, и шутки, нацеленные на нас, ее вовсе не смешили. Смелая дома, она совершенно терялась на людях, особенно когда дело касалось нас с ней, и не выносила ни прилюдных ласк, ни досужих разговоров о личном. Как и всякий другой мужчина на моем месте, я был этому несказанно рад. Ведь чаще приходится наблюдать обратное, когда женщина надевает маску благополучия в обществе, а дома наедине с мужчиной не скрывает своего раздражения и неприязни. Мне ли этого не знать! Последние несколько лет супружеской жизни мы оба с женой играли эти роли, находясь среди родственников или на деловом обеде, а потом, едва оказавшись дома, с облегчением расходились по разным комнатам, счастливые не видеть больше друг друга, и следующие два дня могли и словом не обмолвиться; давным-давно миновали те времена, когда она наряжалась для меня, а не для гостей, да и я, чего уж скрывать, вел себя не лучше. С Алиной все было иначе. С кем бы мы ни проводили время, нам не терпелось поскорее остаться вдвоем, и нигде она не казалась мне так трогательно хороша, как дома, когда расхаживала по квартире в своих розовых кружевных штанишках и напевала что-то
