по ремонту бесчисленных электронных шкафов, приёмников, магнитофонов, наушников и прочего электро и электронного имущества, забивающего половину объёма нашего «КП»? И хотя они у нас не числятся в оперативниках, но тоже нужны как воздух. Так что, если внимательнее начать отделять агнцов от козлищ, то и здесь основного состава едва ли наберётся немного больше, нежели в первой роте.
Теперь давайте с Вами прикинем чисто арифметически, сколько же полку требуется бойцов наивысшей квалификации, чтобы за заморским супостатом смотреть в оба глаза, вернее, слушать его в оба уха. Так, для обеспечения каждой смены только в нашей роте требуется шесть человек непосредственно на постах и ещё один небольшой начальник из того же контингента. Итого семь бойцов. Чтобы при этом спать по восемь часов, иметь возможность привести себя в порядок, заниматься спортом, производить хозяйственные работы, писать домой треугольные письма, и вообще, что называется служить, необходимо, чтобы один штатный солдат в течение суток появлялся на «КП» только на время одной смены, то есть на шесть часов. И, следовательно, в роте нашей должно быть не менее двадцати восьми солдат основного, то есть боевого состава.
Но не будем забывать с Вами о том, что Советская армия – это армия особого типа. Пять человек в ней приравнены к бульдозеру, а десять уже к экскаватору. Ломи братва!!! Наряд на кухню – пожалуйста. 9 человек, становись в рядочек! Наряд в караул – будьте любезны. Построиться 15 человек перед казармой. Дорожки чистить, траву косить, забор в подшефном детском садике ладить – нет проблем, и снова нет конца и края солдатским заботам и начальственным забавам. Но, как говорят педантичные немцы: – Война войной, а обед по расписанию. У нас, правда, эта фраза звучит немного по-иному: – Еда едой, а война по расписанию. Поэтому самое обычное дело для нас – это ходить на смены через шесть по шесть (часов, разумеется). Неудивительно, что в результате такой потогонной системы, люди вообще перестают соображать не только насчёт того, какой сегодня день, но даже и какой на дворе идёт месяц!
– Смена равняйсь! – громко звучит командный голос в распределительном коридоре Командного Пункта, – Смирно! Приказываю: Заступить смене на боевое дежурство!
Сержант роняет вниз руку от своей выгоревшей старой шапки, и строй наш мгновенно рассыпается. Все, формальности закончены, и мы направляемся к своим постам. Мой сменяемый – Вовка Ворохов нетерпеливо манит меня к себе пальцем. Я не обижаюсь. Он за свою жизнь уже дважды тонул, и голос его сорван до тонкого, едва ли не поросячьего визга. Поэтому он старается, как можно меньше разговаривать, и как можно больше пользоваться языком жестов.
– Саня, – пронзительно верещит он мне в самое ухо, стараясь перекричать грохот очнувшегося от оцепенения ближайшего телетайпа, – GWA сдохла совсем, с четырёх часов поймать не могу. Манила с перебоями идёт и туда и обратно. Зато Токио сегодня просто порадовало, полчаса
