глазах еще и не читается острая нужда в том, чтобы кто-то сделал ее счастливой, это то что надо.
Он впервые ее увидел еще зимой, в феврале, в один из понедельников. Забежал утром, перед тем как ехать на работу, в кафе рядом с домом, заказал американо и отправился за угловой столик, чтобы быстро проверить почту. Дверь звякнула колокольчиком, как всегда делала, когда открывалась, и в помещение вошла девушка.
Ее широкое, но строгое пальто, необъятных размеров шарф, много раз уютно обмотанный вокруг шеи, аккуратная шапка с помпоном, ботинки – все было присыпано снегом. Она несколько раз потопала, стоя на коврике при входе, стряхивая с ботинок снег, сняла и потрясла шапку и направилась прямиком к стойке.
Он внимательно посмотрел на нее, и у него возникло какое-то странное чувство. Как будто они знакомы.
Он наблюдал за тем, как она тихо, едва слышно заказывает себе капучино, как достает из кармана коротко зазвонивший телефон и читает сообщение, как просит сделать еще и латте, и ему захотелось подойти и спросить: «Мы с вами никогда не встречались?» Но когда он уже собирался встать, вся нелепость этой фразы вдруг до него дошла, и он опустился обратно на стул.
Девушка натянула шапочку, взяла подставку с двумя стаканами кофе и быстро вышла из кафе, не удостоив его взглядом. Он еще минуту смотрел ей вслед, а потом вернулся к чтению писем в ноутбуке.
Она не была похожа на тех, кто нравился ему раньше. В ней как раз не было тех самых признаков, указывающих на счастье: ни наклона головы, ни горящих глаз – ничего. Но лицо у нее было знакомое, родное, и его хотелось рассматривать.
Он отогнал от себя эти мысли и сфокусировался на работе. В конце концов, дома его ждала пусть и не любимая, но все же желанная женщина.
В тот день ему пришлось улететь в срочную командировку на четыре дня, и там, за тысячи километров от дома, он несколько раз мыслями возвращался в то кафе, перебирая в памяти черты девушки, пытаясь сопоставить ее портрет со знакомыми. Определенно, они никогда не встречались, просто было в ее лице что-то очень важное, что необходимо было понять.
Через несколько дней, уже по возвращении в Москву, образ девушки померк и почти стерся из памяти, а мысли о ней стали казаться глупыми и детскими. Он почти перестал думать о ней, но почему-то в следующий понедельник что-то подняло его раньше будильника, и он, ссылаясь для самого себя на массу работы и пробки, снова пошел в то кафе примерно в то же время, снова взял себе американо, устроился в кресле за угловым столиком и стал поглядывать на входную дверь.
И она пришла.
На этот раз день был солнечный и почти теплый, на ней было все то же несуразное пальто, но волосы в этот раз были распущены, а не собраны в хвостик, как неделю назад, и спадали на плечи, они были очень длинные, почти по пояс. За неделю он успел забыть черты ее лица, они стерлись из памяти,
