стала открывать «шампанское», и через минуту убедилась, что это не просто сделать на морозе с её маникюром. Воинственно взболтав бутылку как следует, Нина Алексеевна положила ногу на ногу, и попыталась содрать пробку с бутылки по средствам колупания горлышка о каблук сапога, но и это оказалось безрезультатно, и женщина несколько раз стукнула донышком бутылки об лавочку, надеясь выбить пробку, как это она не раз видела в кино. По-гусарски!.. Но пробка не выбивалась. Тогда женщина осторожно постукала горлышком об бордюр, но и это не помогло. Взбеленившись на проклятую бутылку, Нина Алексеевна в сердцах шарахнула ею о крыльцо, наклонившись и обняв бутылку обеими руками. «Шампанское» гулко бабахнуло, и выломав, наконец-то, горлышко вместе с пробкой, ударило взрывом сладкой пены вперемешку с осколками, стукнув Нину Алексеевну чуть выше уха. Пробка вместе с проволокой и колечком стекла стремительно прорвала кожу и, ведомая напором, прошла под кожей, остановившись на макушке, сформировав замысловатый элемент причёски… Вышедшие из подъезда люди немедленно вызвали «Скорую».
… – С-с-с-с-ск-ка-т-т-тина какая…, – мелко трясясь и подвывая, Нина Алексеевна плакала и всхлипывала, как ребёнок, заливаясь слезами. Врач клацал инструментами, накладывая швы, – Что же за с-скотина…, – с ужасом поглядывая на зелёные осколки в крови, только что вынутые из её головы, женщина часто моргала и сглатывала, тихо рыдая и шмыгая носом, – Встретила новый год… С-с-скотина…, – и мне было её жалко.
Врач закончил и записал в журнале время. 00.02
– С Новым годом, что ли?..
– С Новым годом, Алик.
И я поехал домой.
****
Отож бо и воно!..
… – Жопен дризцих нохтегалес, – обычно так говорит про такие истории мой напарник Николай Чебан, – Что в переводе с немецкого означает «что вышло сзади – обратно не засунешь!»
Немецкого я не знаю, и поэтому никогда не оспариваю Николая. Чем он и злоупотребляет, как мне кажется.
Это примерно так же бесспорно, как и в той истории, когда однажды моя родная мамочка подняла всю нашу семью ночью, ровно без пятнадцати четыре. Будильник был у моей мамы любимый. Квадратный, на батарейках. Мама всегда его ставила прямо возле своей подушки. А ночью будильник упал на бок, и моя мама, посмотрев спросонья на циферблат, была совершенно уверена, что уже «без минуты семь». Разбудив моего папаню и меня с сестрами, мамочка приготовила завтрак, бойко покрикивая на дверь ванной:
– Липка! Давай вылазь уже!.. В школу опоздаешь!..
И мы всей семьёй, умывшись и почистив зубы, нагладив пионерские галстуки, жевали бутерброды, спешно запивая горячим чаем, пока мой папаня, торопливо выбритый и полностью одетый, не глянул зачем-то в окно.
– Валь, а скока сейчас…, – отец осёкся, вглядываясь в кромешную темноту.
Просмотрев все часы в доме, мы нервно посмеялись, не зная, чё теперь делать. И мамочка взяла всё в свои руки:
