магазинов и развлекательных учреждений города, куда он, правда, почти не ходил: на это не оставалось времени.
Откуда мастеру было знать, что именно работа на его драгоценном комбинате, производившем электронную начинку для вездесущих роботов, была для него, Романа Гравова, пустопорожней тратой драгоценного времени, отнятого от тренировок, от изучения навигационных и космических сводов?..
Он выбрал неверный путь, скажет ему сегодня учитель, дорогу, которая никуда не ведет, он сравнит его со спортсменом, на ногах у которого болтаются пудовые гири, сковывая каждый шаг. Какой смысл бежать с такими гирями? Какой смысл в недосыпании, в суровом ограничении всех своих желаний, в лучших годах юности, потраченных на уединение, занятия и размышления? Какой в этом смысл, если ты заранее обречен на поражение?
Сад встретил его хрустом засохших листьев на центральной аллее. Осень еще не скоро, – наверное, опять сломался единственный здесь робот-уборщик. В следующий раз надо будет выкроить пять-шесть минут и посмотреть, что с ним стряслось.
В конце березовой аллеи показалась потемневшая от времени, покоробившаяся от дождей и ветров старая скамья. «Скамья для сложных бесед», как в шутку окрестил ее однажды Глебов. Сегодняшняя встреча здесь тоже не обещает быть легкой. Роман сел, прикрыл глаза и прислушался к себе… Воспоминания о тяжком труде, о незаслуженных обидах, о промелькнувших, как одно мгновение, годах вновь овладели им, и он не стал противиться их приходу…
Когда же все началось? Как большинство нормальных детей в школе первой ступени, он мечтал стать звездолетчиком. Мечта была расплывчатой, неопределенной. Ему нравились куклы в скафандрах, модели кораблей. Автоматические игрушки планетных вездеходов. Кому из мальчишек они не нравились?
Однако в четырнадцать лет, после окончания школы первой ступени, многие поумнели. Специальность звездолетчика становилась все менее престижной. Риск и романтика дальнего поиска постепенно отходили на задний план. Кому интересно водить рейсовые корабли по одному и тому же маршруту, на котором известна каждая остановка, каждый «случайный» астероид? Пилотов кораблей требовалось все меньше, количество членов экипажей неуклонно сокращалось, места людей занимали автоматические устройства, и все труднее становилось поступить в школу второй ступени при Космическом институте. Федерации требовались совсем другие специалисты. Но он не послушался мудрых советов и провалился на вступительных экзаменах. Это было первым разочарованием. Большинство мальчишек в этой ситуации начинали подыскивать специальность попроще. С ним этого не произошло.
Именно тогда он первый раз всерьез задумался над тем, что, собственно, привлекает его в специальности звездолетчика. Не форма, не престиж, не слава, даже не возможность самостоятельно управлять кораблем. (Кстати, уже тогда он прекрасно понимал, что это попросту невозможно.) Его привлекали чужие неисследованные миры, острова, на
