свою ладонь хэцо.
Не знаю, что он понял из этой фразы, что нет… Мало ли как работает обратный перевод. Я вот на некоторых словах подвисаю и не могу вникнуть сразу в значение. Не удивлюсь, если хэцо так же недопонимает меня. Вон, ничего не ответил, только подтянул поближе к себе, глянул искоса, сжал ладошку в перчатке и сделал шаг вперед. Рефлекторно шагнула следом, и картинка перед глазами поменялась.
Серые плоскости. Раздражающие своей плоскостью… И на ум ничего кроме слова «плоскости» не приходит. В этом месте не было никакого подобия стен. Плоскости словно росли из пола, располагаясь в помещении в хаотичном порядке, и врастали в высокий и тоже серый потолок. Эти безликие поверхности стояли под разными углами друг к другу, образуя какую-то непонятную мне систему, похожую на странный лабиринт. Образуй эти перегородки сплошную стену, а не будь метра два шириной каждая, ощущение лабиринта было бы более стойким. Но и так сориентироваться в пространстве было сложно. Гуляй я между этими похожими друг на друга плоскостями одна, точно заблудилась бы. И в чем сакральный смысл подобного помещения? Он от меня ускользал, и я тихо, шепотом поинтересовалась странностью подхода архитекторов к дизайну. Получив ответ, выпала в астрал, переварить смысл сказанных слов сразу не удалось.
«Плоские листы в хаотичном порядке символизируют собой бесконечность конечного и многообразие однообразного».
Вывихнула весь мозг в попытках понять то, что вложил в эту фразу хэцо. И пришла к выводу, что либо беспробудно тупа, либо все эти урмыты, рэши и прочие звери неизвестного назначения совсем сбрендили, и пытаться искать объяснение их безумию – сойти с ума самой. Если бы мой похититель решил к сказанному добавить еще что-нибудь про величие безликой серости… Тогда я точно прямо там скончалась бы от заворота мозга. Мое серое вещество и так крутило и корежило от созерцания плоскостей, которые многообразие однообразного, дополнительно какие-либо финтифлюшки и выверты сознания я бы точно не перенесла.
Следовала за мужчиной, сцепив зубы и запрещая себе паниковать. Как-то легко лишила меня эта конечность бесконечного самообладания и уверенности в себе, которые не раз спасали в нелегких ситуациях. Чувствовала себя беззащитной, злилась от этого и раздражалась. Когда мы миновали нудно-выворотное серое величие, с трудом держала себя в руках. Малейший повод, и сорвусь. В слезы ли, в крик ли… Но сорвусь обязательно. Хорошо, что говорить будет кое-кто другой, а мне полагается молчать. Как хорошо, что тэйалиям нельзя разговаривать при посторонних. Отличное правило, которое, надеюсь, убережет меня от глупостей.
Цеплялась за ладонь мужчины, который в этом безобразном скоплении плоскостей, казался единственным надежным оплотом. И не сразу заметила, что мы вышли в помещение, свободное от гения безумного архитектора. Пять стен, снова серых, большое пространство, пустое возвышение посередине зала и картина Репина «приплыли». И «не ждали» тоже. Мужики, все в красном с золотом, встретили нас молчанием. Золотые маски скрывали лица, не давая возможности увидеть мимику и понять эмоции
