глаза и спросил:
– Вы что-то забыли?
– Я беспокоюсь за вас.
Она уже перестроилась на миссионерский лад, забыв о робости и смущении.
– Ой! – сказал хозяин смущённо. – Да я ничего уже… Это утром… А сейчас…
– Вы впустите меня?
Виталий посторонился, и она вошла.
– У вас есть холодильник?
– Да, на кухне.
Ира прошла на кухню. Её дизайн был лаконичным до убогости: стол у окна, двухконфорочная грязная плита, холодильник «Москва» – ровесник оттепели 60-х, оббитая эмалированная мойка, шкафчики в жирных пятнах. Всё это на фоне крашенных голубой краской панелей.
В холодильнике пахло затхлостью. На полках нашлись пакетики с китайской лапшой по четыре рубля, дешёвые консервированные овощи, незаменимая кабачковая икра. Виталий постился и экономил одновременно. На таком рационе, поняла Ира, выздороветь невозможно. Хорошо, что она это предусмотрела!
Ира поставила на стол хозяйственную сумку и выгрузила из неё пакет молока, десяток яиц, баночку сметаны и ингредиенты для задуманного ею постного борща.
– Я не буду это есть в пост! – возмутился Виталий.
– Вы больны, вам надо нормально питаться! У вас ведь туберкулёз?
Ира прищурилась в ожидании ответа, как стрелок, высматривающий, попал ли он в цель. Виталий испуганно глянул на неё, понял, что разоблачён, и опустил голову.
– Чего вы стесняетесь? Я заразиться не боюсь.
– Я другого стесняюсь.
– Чего это?
– Сядьте хотя бы…
Ира села на табуретку у стола. Виталий сел напротив.
– Ну?
– А как вас зовут?
– Я не говорила? Ира меня зовут.
– Ирина… Чудесное имя! Решительное и мягкое, как вы. Правда, всё хотите знать?
– Конечно!
– Я в тюрьме сидел, – произнёс он с вызовом. – Испугались? Да, я – урка, самый настоящий. В тюрьме я заразился туберкулёзом, и там начал читать Библию.
Ира замерла на месте. За свои тридцать два года она ни разу не видела живого уголовника. Она понимала, что где-то кто-то ворует, убивает, насилует и совершает теракты, но все эти ужасы происходили на другой планете. Теперь перед ней сидел такой инопланетянин.
– Вы теперь уйдёте?
– Да я, вроде как, не могу…
Прислушавшись к себе, Ира услышала голос веры: это испытание!
– Если хотите, я всё расскажу.
– Что же, рассказывайте, а я займусь борщом.
«Господи, пусть он не будет убийцей или насильником!», – взмолилась она.
– Я, Ира, в тюрьму за кражу попал. Да, я был вором, квартирным вором. Это стыдное прошлое, мне и вспоминать-то тошно. Моя мамка – совсем простая тётка – полы в больнице мыла, выпивала по вечерам, папаш новых мне каждый день водила. Мы, уголовники, никогда не виноваты, – он хмыкнул. –
