один раз, – наконец, выдавил он.
– Вот! А я что говорила! – воскликнула Ольга Семёновна.
Участковый остановил её словоизлияния движением руки и продолжил расспрашивать Сашку.
– Зачем же вы туда лазили?
– Так интересно же. Дом-то старинный, кирпичный, на замок похож. Ну, нам и захотелось посмотреть, что там, в подвале – вдруг клад со старых времён где-нибудь лежит. Нашли мы одно окошечко незаколоченное, через него и пролезли. А внутри – темнота. Страшно. У Серёжки всегда с собой спички в кармане…
– Курит, поди?
– Не знаю, не видел… – смутился Сашка. – Короче, он немного посветил, пока мы какую-то бумагу не нашли. Скрутили её, сделали факелы. Но они быстро прогорали. А потом мы на ящик натолкнулись. Думали, клад нашли. Но в ящике оказались зубные щётки, пластмассовые такие, розовые. Мы сначала расстроились, конечно, но придумали эти щётки как свечки использовать. Поджигали их с одной стороны, они горели, как свечки, и тогда веселей стало. Весь подвал так обошли, во все кладовки заглянули – пусто везде было, неинтересно… Правда, в одном углу две собачки фарфоровые валялись, мы их и взяли себе на память.
– А больше ничего не брали?
– Так я ж говорю, пусто там везде было.
– Ну и потом что?
– Как что? Выбрались, домой пошли. Играть больше никакого желания не было. Да и головы у обоих у нас сильно разболелись. Мы, видно, дымом от этих горящих щёток надышались сильно. Меня даже рвало вечером немного. Маму вон напугал.
Мама Вера, стоявшая рядом, в подтверждение молча кивнула головой.
– Так… Понятно. А собачки-то где?
– Моя – вон, на окошке стоит, а у Серёжки не знаю.
– Ну, это мы сейчас выясним. Всё равно к Пырькиным зайти придётся. Выяснить, не врёшь ли ты.
Сашка пожал плечами.
– А чего мне врать. Я ведь мог вообще ничего не говорить, однако всё честно рассказал. Вам собачку-то принести?
– Неси… Грабитель, твою же ж…
Участковый укоризненно посмотрел на пригорюнившуюся Ольгу Семёновну и встал.
– Вот ведь, Ольга Семёновна, как всё повернулось. Выходит, напраслину Вы на Сашку-то наводите. В другом месте ворованное искать нужно…
– Ну, гад, я ему устрою!.. – резко, ни к кому не обращаясь, выкрикнула Гусева.
– Простите, Вы это о ком?
– О муже, о ком ещё? Не о Вас же…
Выбежал Сашка, неся в руке небольшую фаянсовую фигурку собачки.
– Красивая… Лайка, – задумчиво проговорил участковый, разглядывая фигурку со всех сторон. – И из-за такой вот ерундовинки ты ведь, молодой человек, и срок схлопотать мог. Правда, по малолетке в интернат куда-нибудь сослали бы, но всё равно далеко от дома. Нельзя брать чужого, запомни это на всю жизнь.
– Он запомнит! – грозно проговорила мама Вера. – Ремня отцовского порцию получит, вот и запомнит. Хорошо, хоть отец до такого позора не дожил…
Мама Вера хлюпнула носом, смахнула набежавшую слезу.
– Зря
