сквозь музыку широковещательных станций в писке искровых передатчиков. Из Будапешта передавали «Фауста». Другая волна доносила грустный рефрен французского вальса «Когда умирает любовь». Ленинград транслировал Седьмую симфонию Шостаковича. После многих часов приема Бабин вставал и, шатаясь, как пьяный, выходил подышать свежим воздухом. Южное небо за ночь поворачивалось вокруг антенны, и звезды, знакомые с детства, бледные ярославские звезды, были здесь крупнее и испанисто-романтичнее. Бабин возвращался. Уже в полусне крутил рукоятку точной настройки.
Несколько дней назад какая-то провинциальная широковещательная станция после танцевальной музыки передала открытым текстом на немецком языке что-то непонятное:
Hallo, hallo! Ralle, Ralle. Hier Rinne. (Пауза.)
Fünf Hufeisen von einem Pferde…[1]
Подбежав ко второму приемнику, Бабин легко наткнулся и на ответ – кто-то бодро отозвался:
Hallo, hallo! Rinne, Rinne. Hier Ralle. (Пауза.)
Der Rock ist fertig! Einäugiger ist geschwollen…[2]
За этим последовала еще какая-то фраза. Она-то, по всей видимости, и могла содержать смысл информации.
Мальчишка? Какой-нибудь любитель, балующий от скуки в сонном захолустье? На третью ночь в тот же час Бабин снова поймал странные позывные. И снова загадочный ответ открытым текстом. Он доложил полковнику.
Так было и сегодня.
Между тем желтый свет лампы в колпаке из газеты все слабее окрашивал воздух: наступило то особое мгновение, когда стало заметно предрассветное порозовевшее небо за дверью. Шустов сидел за плечом Ватагина. Полковник слышал его напряженное дыхание.
Вдруг Бабин молча ткнул пальцем в воздух.
– …пи-ти… пи-ти-пи-ти… ти… пи-ти… – услышал Ватагин и затем: – Кле-кле… кле-кле-кле… кле-кле…
Он понял, что уже промахнулся, это совсем не то, что слушал Бабин. То, что он поймал, было похоже на тоненький клекот индюшат – это морзянка. Где же открытый текст?
Бабин вялым жестом смахнул наушники, протер глаза, вынул из ящика стола початок вареной кукурузы и задумчиво принялся жевать.
– Вот и все, товарищ полковник.
– А я опять пропустил. Что нового в тексте?
– Непонятно. По-немецки Warne vor Unglück. Остерегайтесь беды – так, кажется. Утром уточню по словарю.
– Надо бы знать, откуда передают.
– Кто их знает… Если примут на правом фланге – пропеленгуют.
– Вот и лови. Разговаривают по ночам, семь-восемь секунд. Ну как поймаешь! Мне нужно хотя бы сорок секунд.
– Ну что ты канючишь! – оборвал Славка Шустов.
Ватагин нахмурился: он знал, что Шустов завидует любому оперативному работнику и именно поэтому не прощает и Бабину его тоскливой рассудительности.
– Что ж, сеанс окончен? – спросил полковник и встал, потягиваясь.
– Я и начальнику шифрослужбы докладывал;
Слушай, слушай! Ралле, Ралле. Я Ринне. (Пауза.) Пять подков с одного коня…
Слушай, слушай! Ринне, Ринне. Я Ралле. (Пауза.) Пиджак готов! Распух одноглазый…
