ЛАПА!
…
«Милена бесится. И ответить на попрёки западло, а то расшифруют биллинг через подстанции сотовой связи и засекут наше Лонжюмо. Оргкомитет и так на карандаше. Лучше перестраховаться, иначе Хорунжий накапает на меня Нагибалову. Жаль, не могу забанить твой ник, благоверная, зажала со всех сторон. А что Мутнов, кент лощеный, живет лучше? Хорунжий баял, ездил к куратору на день рождения в Килогорск гудеть на флэту́. А жiнка-стоматолог опилась палилкой и давай лупить муженька-аппарат-технолога сковородой, гости-чоловiки обгоготались… В перестройку с провинциалками было проще. Раздолбай Пучков с незабвенного семинара мечтал напечататься на халяву, и засел писать конъюнктурный роман о пута́нах. Не хватало устремисту натуры, и понесла его нелёгкая к “Интуристу” в импортном костюмчике, да с пустым кошельком: “Почём ходишь, девочка?” “Десять ‘красненьких’, мальчик. Я чистая, обслуживание и класс гарантирую!” Ну, а он сразу: премьеру Литинститута – льготная скидка, и чтоб после пролетарского акта контрольный поцелуй в формате “супер”! И обслужили не-мальчика досконально. Но по головке не погладили. Как увидали бывалые бабы трёшки и рубли советские, завизжали во весь голос и позвали качко́в. Те вставили куда надо, тариф “деревянный” скомкали, в хайло ему засунули, отвезли в общагу, и зашвырнули голого на вахту. Такой вот столичный сервис, с фингалом под глазом. Муру́ пучковскую не опубликовали: истёрлась, видать, либеральная этикетка, и остался мастер-пофигист без маргарит и московской прописки. Годы пролетели, отовсюду балду́ повыкидывали и приютила сестра в Тьмутараканске, сжалилась. Там и догнивает проститут с простатитом, порносайты окучивает, заходит на форумы, поучает молодёжь, вывешивает на стартовую страницу стариковские былички про половую жизнь: мол, СПИД не спит! Гонорар какой-то ему сыплется от производителей контрацептивов, тоже мне, культуртрегер постнулевых. А ещё в день знаний грозился смешать меня с землёй… И кому теперь нужна эта туша? Господи, с какими скотами свела когда-то судьба в Москве, хуже не видал!..»
Порыв прохладного ветра донёс запах гнили. Зажав ноздри пальцами, перевалил на ту сторону железнодорожного полотна и очутился среди коммерческих ларьков и киосков, из которых один еще работал.
«Ничего, распогодится. Успеешь изжариться в Запорожье. Может, отдохнешь чуток, забудешь про всё, 05-й… Нагибалов не зря всех числит по номерам. На то мы и серая гвардия, чтобы нас не знали в лицо».
За последним освещенным козырьком расстилалась гнетущая темнота. Густой ельник вплотную подступал к болоту, по краям которого маячили пятна помоек. Сквозь кроны едва мерцали далёкие огоньки, утопавшие во мраке.
«Улица Локомотивная. Задворки страшного мегаполиса».
Увёртываясь от залапанного орешника, заспешил по асфальтовой дорожке. Под ногами хрустела игольная сыпь.
Двухэтажный бревенчатый сруб, построенный когда-то немецкими военнопленными, местный военкомат отбил под молодёжный клуб «Юный патриот» лет пять назад. А подвал для собраний военно-спортивного отделения «клуба» выканючили
