style="font-size:15px;"> Но на вторую ночь с Дианой Кирку приснился странный сон, и в этом сне он жаждал крови. Во сне он был не вампиром, но жаждал ощутить вкус крови, и когда Диана во сне сообщила ему, что у нее начались ЭТИ дни, он сорвал с нее брюки и трусики, бросил ее на кровать и зарылся лицом ей в промежность, жадно слизывая теплую красную жидкость, которая сочилась из нежного отверстия между ног.
Он проснулся с эрекцией и такой сухостью во рту, что никак не мог откашляться.
Наяву у Дианы действительно начались ЭТИ дни, и, понимая, что это абсолютное сумасшествие, Кирк осторожно выбрался из постели, пошел в ванную и осмотрел там ведро для мусора, где и нашел тампон, завернутый в туалетную бумагу. Кирк вытащил его, развернул бумагу и осторожно дотронулся языком до красного пятнышка на тампоне. Давясь и ощущая с трудом сдерживаемую рвоту, он сплюнул в унитаз и тут же прополоскал рот «Листерином» [39], чтобы избавиться от тошнотворного привкуса во рту. Чувствуя отвращение к самому себе, он опять засунул все в ведро. Его не покидало чувство стыда, ужаса и отвращения.
И тем не менее…
И тем не менее жажду он так и не удовлетворил. Реальная кровь его остановила, но сама идея все еще представляла для него интерес.
Закрыв флакон с «Листерином», Кирк взглянул на себя в зеркало.
И увидел это пустое, абсолютно равнодушное выражение лица.
Утром он сделал так, чтобы Диана уехала, придумав какую-то причину, которая достаточно ее разозлила, чтобы собрать вещи, но не настолько, чтобы она никогда больше у него не появилась. После этого Кирк сжег все в мусоросжигателе, чтобы избежать соблазна.
С ним явно было что-то не так. Он не понимал, что именно, но чувствовал, что такое психиатру не под силу. Это не был результат детской травмы или гормональных нарушений. Казалось, что все гораздо сложнее и серьезнее. Это было нечто нечеловеческое и необъяснимое и возникло совсем недавно, одному Богу известно откуда. И стало его неотъемлемой частью.
То же самое можно сказать и об отце.
Только у него это все в десять раз хуже.
Отец поднял обе руки, чтобы снова начать молотить в дверь, но Кирк крикнул ему: «Потерпи минуту, уже открываю!» Он медленно открыл щеколду, снял цепочку, повернул замок и открыл дверь, чувствуя, как его заполняет ужас, не зная, что произойдет в следующую секунду, и готовясь ко всему.
Отец ворвался в квартиру, и пустое выражение его лица сменилось страхом и смертельным беспокойством. Если б Кирк не видел его несколько секунд назад, он поклялся бы, что это выражение никогда не сходило с лица отца.
– Твоя мать в больнице! Я заехал за тобой, и мы едем к ней! У нее какое-то кровотечение, и ее сейчас будут оперировать. Собирайся и поторопись! Ты нужен своей матери!
Кирк не поверил. Не поверил ничему из того, что сказал отец. Не поверил тому, что у нее «какое-то кровотечение», что бы это ни значило. Не поверил, что мать в клинике и
Популярная жидкость для полоскания зубов.
