завораживают поезда,Которые не останавливаются
На маленьких станциях…
С тех пор предпочитаю самолеты…
Одинокая сигарета
За третьим столиком справа
В кофейне на Лобачевского
На столе дымится сигарета,
Оставленная кем-то в пепельнице…
Куда спешил человек,
Что не дотушил её?
Почему не докурил?
Почему бросил всё на свете —
А иногда сигарета и есть всё на свете —
Чтобы оказаться в ином месте?
Я думаю, он не попал под машину
И успел добежать
До любви,
До рассвета
До чуда…
Струйка дыма,
Не втянутая в лёгкие,
Тоскливо вьётся над столом…
«Стать стрелкой на часах…»
Стать стрелкой на часах
Казанского Кремля.
Клавишей Delete
Мирового компьютера.
Западающей си бемоль,
Утренним бесцветным мраком,
Всеми собаками мира.
Очками Exte на родной переносице
Безвольным сердечным клапаном —
Чем угодно,
Лишь бы не Лилей Газизовой
«Хочется улететь с тобой в Белград…»
Хочется улететь с тобой в Белград.
Там вежливые водители
И вкусное мороженое.
Какой-нибудь сербский поэт
Угостит нас
Национальным супом
И повезёт смотреть
Национальные развалины.
А мы украдкой от него
Будем целоваться,
Забыв о развалинах, Белграде
И даже сербском поэте.
«Несла тебя на вытянутых руках…»
Несла тебя на вытянутых руках
Бережно, нежно.
Улыбалась нехитрым мыслям.
Реки вброд переходила —
Татарские, русские, всякие…
Слышала, не слушала слова —
Холодные, теплые, разные…
Но большую гору не одолела.
У подножия положила.
Буду следить издалека.
Буду беречь издалека.
Руки несладко болят —
Пустые…
Капризничай, сынок
Спи сынок.
Войны не будет.
Ни сегодня и ни завтра,
Никогда не будет.
Я потакать
Твоим капризам стану,
Смешить и утешать тебя,
И смазывать коленки йодом.
Ты вырастешь.
И ты поймёшь меня.
Боюсь, поймёшь меня.
Капризничай, сынок.
«Дожди идут как пленные солдаты…»
Дожди идут как пленные солдаты,
Не в ногу, спотыкаясь и вразброд.
А я пока не чувствую утраты.
Неверие мне силы придаёт.
Дожди идут, взбивая пену в лужах
Своею нескончаемой тоской.
И мне должно от этого быть хуже,
Но жизнь
