покупателям, в попытке увернуться от хозяина преследовавшего их. Устояв на ногах, я сфокусировала взгляд перед собой. Молодой мужчина, лет двадцати пяти. Длинные черные волосы, заплетенные в какую-то замысловатую косу, густые красивой формы брови, худое гладко выбритое лицо, высокие скулы, четко очертаные губы, чуть заостренный подбородок. «Приезжий», подумала я, наблюдая, как бледнеет его лицо, открывается рот, а глаза…. ну, вобщем я не знала, что люди умеют так пучить глаза. Моя злость начала утихать. В голове захихикали.
– Не начинай! – тихо рыкнула я.
– Ч-что, п-п-прастите? – заикаясь, прошептал мужчина, не переставая, пялится на меня.
– Ничего. Это я не вам. И хватит на меня так таращиться!
– Так я…. А вы.… Ну.… А тут…. – он стал размахивать руками в попытках что-то объяснить мне бестолковой, но видя, что я начинаю еще больше хмуриться, ткнул пальцем куда-то мне за спину. – Вот!
Я обернулась и уткнулась в зеркало, любезно предоставленное притихшим торговцем злосчастной лавки. В голове откровенно заржал Рой. Да, было с чего. В дополнение к моему «очаровательному» деревенскому образу на голове образовалось самое настоящее гнездо из волос и веток украшенное свисающей травой. Ну, прям, точь-в-точь, кикимора. Привести все это произведение искусства в подобающий вид, не представлялось возможным. О том чтобы продать сегодня свои настойки, не может быть и речи. Жаль. Опять останусь без еды. «– Ну, ты прям фея! Только и не пойму: то ли болотная, то ли лесная.» – и Роя как назло не заткнешь. Ладно, здесь мне больше делать нечего. Пора возвращаться домой. Вздохнув, я снова отвернулась от прилавка и взглянула на своего «обидчика». «– О-о, Марика поглянь, кажется, кто-то уже вполне пришел в себя». Да уж, плечи этого красавца мелко тряслись, а сам он прижимал ко рту кулак, пытаясь сдержать хохот. Этот тип, откровенно забавлялся надо мной! Я снова почувствовала что закипаю. Прищурившись, осмотрела хама сверху вниз и наоборот. Высокий, на целую голову выше меня. Только вот худоват для своего роста. Впрочем, мне все равно. Интереснее было другое. На котарди3, из черной замши, надетом поверх рубахи бежевого цвета, во все стороны торчали перья и разного рода мусор. Брюки, заправленные в мягкие, кожаные сапоги до колена, постигла та же участь. Видимо горшочек с клейким веществом, который я столкнула с прилавка, нашел своего хозяина. А птички, до сих пор носящиеся среди толпы, довольно щедрые на перья.
– Н-да! Милашка! – послышался приятный голос сквозь уже не сдерживаемый смех.
– На себя посмотри! – выгнула я одну бровь. – Чудо-птица!
До чего ж приятно наблюдать, как улыбка сползает с его лица, а само оно становится каким-то потерянным. Только он почему-то пялился, на какую-то безделушку, зажатую в руке. Наверно только что купил, а теперь денег стало жалко за испорченную вещь. Ничего переживет.
Котарди – плотно прилегающий камзол с коротким рукавом или без него. Очень удобен в пути.
