заботился и проводил время в молитвах и нищим просимое раздавал. О мирских делах совсем не заботился – только думал о душевном спасении. С младенческих лет и до конца жизни таким пребывал, за эти благочестивые дела Бог его царство миром оградил, и врагов его смирил, и время спокойное ниспослал». Не стесненные вынужденной корректностью россиян, современники-иностранцы напрямую называли последнего Рюриковича слабоумным, а то и вовсе дураком. Между тем после смерти Фёдора Ивановича русские люди неизменно вспоминали годы царствования как некий «золотой век», благословенное затишье между потрясениями эпохи Ивана Грозного и кровавой вакханалией Смутного времени. Может, и впрямь, по слову Нагорной проповеди, «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное»?
Парсуна царя Фёдора Ивановича (конец XVI в.)
Однако не благочестием царя Фёдора объясняются «врагов смирение» и «мирных дней ниспослание». Стоял за плечом царя-постника политик, которому пришлось взвалить на свои плечи груз ответственности за судьбу страны и тяжесть непопулярных решений. Большой удачей для царя Фёдора Ивановича было, что такой человек был рядом с ним. И не только «был», но и сам с готовностью и даже с алчностью взялся за кормило Московского государства.
После смерти Ивана Грозного вокруг его сына, царя Фёдора Ивановича, сложился правительственный круг, включивший в себя самых близких к нему людей. Их обыкновенно называют «регентским советом», хотя нет никаких свидетельств о том, чтобы умиравший Иван Грозный назначал кого-либо в опекуны своему сыну. В состав этого правительства вошли: боярин князь Иван Фёдорович Мстиславский (глава Боярской думы и троюродный брат царя Фёдора); боярин князь Иван Петрович Шуйский (глава боярского клана Шуйских, смелый воевода, герой недавней обороны Пскова от войск Стефана Батория); боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев (родной дядя царя Фёдора по материнской линии); боярин Борис Фёдорович Годунов (царский шурин, брат царицы Ирины Фёдоровны). За исключением последнего, все это были люди в годах, имеющие право претендовать на место в правительстве не только по своим немалым заслугам и опыту, но и в силу родовитости. На их фоне 32-летний Борис Годунов был человеком молодым, не по годам и не по знатности поднявшимся выше своей меры.
Патриарх Иова. Портрет из «Титулярника» 1672 г.
Однако был еще один человек, мечтавший вершить судьбы царства – племянник Малюты Скуратова, оружничий Ивана Грозного Богдан Яковлевич Бельский. В конце царствования Ивана Грозного он был в фаворе и терять власти и положения совсем не хотел. В окружении царя Фёдора удержаться наверху шансов он не имел и потому сделал ставку на возведение на престол младшего из царевичей, Дмитрия Ивановича. В апреле 1584 г. он попытался осуществить свой замысел, рассчитывая на поддержку Бориса Годунова, товарища по опричнине и мужа двоюродной сестры. Годунов, поддержав на первых порах Бельского в его конфликте с боярами, в последний момент сменил союзников. Благодаря этому
