поверят ли: лев, а не что-нибудь прозаическое повредило машину? Уже из Москвы я позвонил в Гетеборг. «Поверили, поверили, – засмеялся Андрей. – Бампер уже заменили. Великовата испорченная деталька, а то сохранил бы как сувенир».
• Фото автора. 16 октября 1998 г.
Свидания у окошка
Эту птичку все знают. Она лесная. Под древесным пологом среди многих других пичужек приметишь ее не всегда. Но осенью, когда все начинает желтеть и когда все до весны утихает, вдруг слышишь звонкий и жизнерадостный голосок: «Ци-ци-ци!.. Пинь-пинь-пинь!..» Это она, большая синица. Ее узнаешь сразу по белым щечкам, по оливково-бурой спинке, по лимонного цвета брюшку, по черной головке, черной манишке и, конечно, по особому нраву.
Синица прилетела из леса поближе к людям пережить зиму. Она хорошо знает выгоды этого переселенья, хотя половина ее подруг остались в лесу. Что же перепадает птичке рядом с нашим жильем? Случайные крохи, какими и воробьи пробавляются. Но активность синицы в поисках пищи вызывает сочувствие, и давно уже возле окон к зиме выставляют птичьи кормушки. Семена, кусочек мяса и сала – все синицы немедленно обнаружат и будут летать в столовую регулярно. Забыли добавить еды – синицы немедля об этом тебя известят особой активностью, а то и стуком в окошко. Видеть толкотню у кормушки в морозный день – радость для взрослых и детишек.
Бывает, синицы небоязливо залетают и в форточку. Поразительно: лишь минуту-другую они чувствуют себя пленницами. Быстро освоившись с обстановкой, птицы держатся в комнате так, как будто всегда в ней жили, – все исследуют, и в первую очередь с целью чем-нибудь поживиться.
Несколько лет подряд в отпуск уходил я зимой и по три недели жил в санатории «Пушкино» под Москвой. Синицы отлично знали форточки большого сооруженья, нырнув в которые можно было чем-нибудь поживиться. У меня в столе одна проворная бестия обнаружила подсолнечные козинаки. Еда синице так понравилась, что она ерзала на перекладине рамы, торопя открыть форточку. Есть какой-то способ у птиц сообщать друг дружке о наличии пищи – пировать на плиточки козинаков стали слетаться по пять-шесть синиц. Работая за столом, я мог наблюдать за возней птичек, лишь чуть скосив глаз от бумаги к открытому ящику стола, куда по очереди ныряли бесцеремонные гостьи. Ничего удивительного! В парках, где синиц подкармливают, они смело хватают еду с ладони.
А в марте синицы начинают славить прибывающее тепло и солнце. Весенняя песня у них несложная, но удивительно звонкая и приятная: «Зензивар, зензивар!..» Под эту песню синицы удаляются в лес, и жизнь их становится уже не такой, как прежде, открытой, заметной. Уже только опытный глаз приметит, как парочка бойких строителей присмотрит себе дупло или нишу в трухлявом пне, воспользуется боковиной гнезда сороки или вороны.
Синица, о которой мы говорим, – старшая сестра птичек, похожих и не похожих
