поводок ослабел, пес остановился, замер. Сергею послышались едва уловимые живые звуки.
Грей словно на цыпочках заскользил куда-то вправо и остановился у невысоких кустиков, еле заметных в темноте. Неожиданный пучок света из вспыхнувшего окна прорезал ночь, дождь, мглу, осветил кустики. Тут же раздалось теньканье какой-то пичуги, перешедшее почти в соловьиную трель. Это ночью-то, почти зимой?!
– Что это? Наваждение? Сказка? Розыгрыш? Случайность? И кто же там, за окном? – Сергей не мог ни шевельнуться, ни издать звука. Застыл, как изваяние, а рядок окаменел Грей… Летели мгновения, минуты…
Рулады неведомой певуньи наполняли сердце Сергея сладкой истомой. Единственное в доме горящее окно в этот час неудержимо привлекало к себе, словно указывало направление, давало выход, раскрывая какую-то тайну. Сергей уже не сомневался, что там, за окном, в своей «хижине», ОНА – и ему до боли сердечной захотелось оказаться там, в её «хижине», смотреть в её черные, как ночь, глаза, поцелуем снять с дрожащего подбородка улыбку и испить этот поцелуй, как бокал изысканного вина.
Быть с НЕЙ, в НЕЙ – всё остальное уже не именно никакого значения… Грей переступил с лапы на лапу, напомнив о себе, – Сергей не отреагировал. Он весь был уже там…
– Что же я так, без звонка-то? Как это – пять восьмерок, после каждой – цифры по убывающей….
Судорожно выхватив из кармана мобильник, Сергей набрал первую цифру – окно погасло… птаха замолкла…
Ночь, темень, хоть глаз выколи… Сильный рывок Грея вывел его из оцепенения. До дома было рукой подать.
Крупный дождь со снегом обжёг его щёку…
О чём пела скрипка…
Выткался звёздный ковёр
над Землею,
Царствует ночь над безмолвьем
степей…
Чуткое ухо уловит
порою
Приторно-сладкое ржанье
коней…
Где-то вдали тихо охнула
скрипка,
Лязгнул по струнам смычок
не спеша,
Будто по нервам… В дрожании
зыбком
В скрипке рыдала
чья-то душа…
Только никак в скрипку душу
не спрячешь:
В жёстких тисках пребывать
нелегко!
Где же тот конь, на котором
ускачешь
В вольную степь от себя
самого?!
– Волюшки нет… Околдован,
привязан…
Дара – владыка, а он —
её раб? —
Дрогнула скрипка,
почувствовав сразу —
Струны запели
как-то не так….
Вспомнилось, как целовал
её губы,
Жадно срывая набухший
бутон.
Любы глаза её…
локоны любы…
Даже манящих монист
перезвон.
Бился смычок, как в заветную
дверцу,
Звуками страсти дорогу
мостил —
Рвалась душа в оживлённое
скерцо,
Арчо рыдал, сомневался,
любил!
Выткался
