так сладок —Это губы мои оставляют следы,
Это руки мои
Плоть твою вновь шлифуют,
А дыханье сдувает остатки от сна.
Потечет жизни сок и росою осядет
На кудрявых и пряных твоих волосах.
Твои губы чуть склеены терпкою негой;
В полусогнутой кисти
желанно блестит
Это сладкое, жгучее яблоко жизни,
Что, зовя, отвращает,
Прощая ж, – казнит…
«Твое тело мне просто необходимо…»
Твое тело мне просто необходимо,
Оно вязкая, теплая белая глина.
Повинуясь Родену, я трогаю плоть,
И втираю в твой мрамор
прозрачную новь.
Отсекая, творю.
Вижу, как по губам
Пробегает язык,
прибавляя им блеска,
И стекает волна за волной по рукам,
Придавая значение жестам.
«Превращаюсь, вращаясь…»
Превращаюсь, вращаясь
в частицу тебя,
Стану с этой частицею – целым.
Как приятно, родная,
просто любя,
Становиться
большим и белым.
«Это вдох, словно выдох…»
Это вдох, словно выдох,
и губы к губам,
Это сердце стучит
неизвестно в чьей клетке,
Это руки стекают ручьями к ногам,
Расставляя по телу пометки.
Говорите друг другу об этом тогда
Через теплую кожу у влажного рта,
Через дрожь у ресниц
и слабость в ногах…
Говорите, держа
эту Вечность в руках…
«Март… половодье, краски потекли…»
Художнику Исааку Левитану…
Март… половодье, краски потекли,
Ручьи из охры, сурика и сажи;
Остатки снега армией отважной
Мазками белыми под солнцепек легли.
Палитра расплывается от чувств,
Не в силах отразить многообразье.
И только он, способный видеть грусть,
Ей по холсту рисует в одночасье.
Исаак Ильич, я слышу, слышу Вас,
Через столетие я слышу Вас, как рядом…
Какую дивную, чудесную награду
Вручили мне Вы в этот самый раз!
Висит медаль, теплом души сверкая,
То – Ваша осень, осень золотая!
На Хованском…
Могилы,
ветер.
Я один…
Сквозь слезы вновь шепчу судьбе:
– Жизнь продолжается…
– Смерть тоже… —
Печально ворон вторит мне.
«Я так устал, что легким сквозняком…»
Я так устал, что легким сквозняком
Задуть мою свечу, горящую вполсилы
Несложно!
Иль скрипнув дверью,
разучить меня летать,
Разладив все мои настройки…
И все ж, я должен продолжать…
