своему гневу, припомнив все слова из нецензурного лексикона. Как можно было бросить мою ценнейшую поклажу на произвол судьбы! Мои вопли еще долго разносились над пустой дорогой, пока, видно вдоволь насладившись моими познаниями в области «изящной литературы», наши мальчики не высунулись из противоположного кювета. Поднатужившись, Палыч, взвалил мешок на плечи и доставил его к автобусу. Я уехала. В Девяткино, на платформе меня уже ждал другой носильщик. Скоро наша работа в колхозе благополучно завершилась…
В октябре началась учеба, мы с девчонками опоздали на первое же занятие по анатомии, парни посмотрели на нас презрительно. Меня ждал сюрприз – пресловутый «сорок третий номер» оказался у нас в группе. Его звали Зураб Рамазович Аблотия. Он меня тоже сразу узнал но, быстренько оценив ситуацию – принял сторону парней. Их успехи в освоении программы первого курса еще больше разделяли нас. Мы с девчонками, как не старались, хватали одни неуды. Я стала безбожно прогуливать институт, мне некогда было учиться. Иногда, бывало, соберусь, и вдруг звонит Серега и уговаривает сегодня не ходить на учебу, а банально – пойти в кино. Долго уговаривать меня не приходилось. Да, и к тому же мне нравилось набрать побольше хвостов, потом разом все отработать – и со свежими знаниями – на экзамен. «Пятерка» вела себя сносно, или просто я слишком редко появлялась на занятиях, что не могла точно оценить «сносность» этого поведения.
Почему «Пятерка» – так наши мальчики сами себя назвали. Их было пятеро: Павлов Алексей Васильевич (он же Палыч), Юрка Донченко, Майзельс Михаил Юрьевич, Мостовой Алексей Валерьевич (он же Белый) и Зурик Аблотия. Нас было меньше: две Ольги, я и Маринка.
При том девчонки не были так воинственно настроены, как я. Остальные ребята уже выросли из детского возраста и, просто отрешенно наблюдали за происходящим. Вообще наше время совместного пребывания в институте на тот период можно назвать «тревожной терпимостью». Вот еще чуть-чуть и кто-нибудь не выдержит. Но напряженность в отношениях, ни сколько не мешала нам с Кублашкой два раза в неделю, после занятий физкультурой ходить к парням, пить чай. В уютной обстановке комнат №85 или №89 все забывалось, казалось такой суетой. Мы резвились, как дети.
В четверг 6 декабря 1990 года по латыни я и Палыч получили «плюсы», а все остальные «минусы», потом после чая в 85 комнате мы поехали пересдавать биологию. В 21 троллейбусе, как обычно была давка. Белый, Ольга и Зур протиснулись вперед, мы с Палычем остались прижатыми друг к другу на задней площадке. Я все пыталась заглянуть ему в глаза, а он упрямо отводил взгляд. Наша вынужденная близость меня странно веселила. Я попыталась его поцеловать. А он сказал, что с девушками, которые «ходят по рукам» он не целуется. Сказал так просто, как будто это были слова приветствия или пожелания долгих лет счастливой жизни. Мои щеки запылали. Пощечина, нанесенная невидимой рукой, обожгла
