align="center">Вопреки
Вальяжно сакуры
сорили лепестками,
раскрасив в розовый
апрельские недели.
По ним ступаю
бесмятежными шагами,
гуляя по
благоухающим аллеям.
И разогретые
весенние деньки
текут во времени,
как кровь
в живучем теле;
как звуки музыки —
напрашиваясь еле
на слух
при чтеньи
поэтической строки.
И эта розовая
сахарная блажь
собой о страсти
и любви
напоминает.
Но я —
есть я —
души ослушной страж.
Я, вопреки мирскому,
грежу
Вечным Раем!
2017г.
Помнит
Человек невозможно мил:
он так трепетно помнит всё
то, что в детстве
своём любил.
Тихий быт деревень и сёл.
Помнит,
хмель на крылечке цвёл.
Помнит,
шершень над ним кружил.
Помнит,
ключ под горой журчал,
сосны в воду бросали тень.
Там начало у всех начал
и надёжная в жизнь ступень.
2017г.
Над Литлширом
Утренний туман
над Литлширом
легковесно стелется
и низко.
Два яйца, бобы
и тосты с сыром —
подан сытный завтрак
по-английски.
Пробудился садик
за окошком —
рыжею зарёй
врасплох застанут.
Лепестки в зелёных
плодоножках
выкрасились в цвет,
глотнув туману.
Мерно и спокойно
зреют злаки
в строгой
геометрии полей.
В огороды вышли работяги,
на дороги —
вольные бродяги.
Небеса становятся
светлей.
2017г.
Древний
В неведомом мире,
что грезится часто мне
прекрасная небыль
в пространстве течёт,
как день.
Яснее и шире
видятся, чем во сне
секвойи до неба,
и слышится чья-то песнь.
Там гладь водоёма
прозрачней стекла витрин,
до дна далеко —
как с неба и до земли.
Знакомый до боли
образ немых картин
забыть нелегко.
Он так глубоко…
вдали.
Там под
монолитом вод
древний город спит.
А корни секвойй
разрушают каменья зданий,
листвой подперев небосвод
и беспечный быт
птиц – их гомон живой
и песен их смысл многогранный.
Я люблю этот мир.
Но не за прелестный вид.
И не за тайну,
что
