как нити канвы,По которой ночь вышивает звезды,
Черную речку и спящий город —
Кубики домов с золотом окошек,
По скалам рассыпанные в беспорядке.
«Другая луна была цвета зеленого чая…»
Другая луна была цвета зеленого чая,
Когда его пьешь в жаркий полдень
Из белой-белой маленькой чашки,
Сидя на вытертом узорном ковре,
В чайхане, у подножья гор невысоких.
Легкой дымкой подернуты дальние рощи.
Над скатертью кружат пестрые осы
И, тревожно жужжа, садятся на сахар.
«Третья луна была желтой и жирной…»
Третья луна была желтой и жирной,
Как топленое молоко в коричневой крынке,
Принесенное из прохладного погреба.
Можно было тихонько потрогать пальцем
Загустевший верхний слой. А потом
Есть прямо из крынки, зачерпывая ложкой,
Поглядывая, как кошка облизывается у ног,
И, конечно, дать и ей свежего лунного молока.
«Четвертая луна была золотистой…»
Четвертая луна была золотистой,
Словно мед, собранный в Мариамполе,
Впитавший запах цветущих акаций
И теплое дыхание южного ветра,
Спустившегося с Чуфут-кале
В плодородную тихую долину,
Покрытую садами и виноградниками,
Полями лаванды и чайной розы.
«Пятая луна была рыхлой и ноздреватой…»
Пятая луна была рыхлой и ноздреватой,
Похожей на круглый кусок козьего сыра.
Который едят с ломтем горячего хлеба,
Запивая красным вином. Когда тень ложится
На пустые дороги, и в вечернем небе
Только орлов заметишь у горизонта,
Славно ужинать на краю поля,
Под старым тополем с нежной листвою.
«Шестая луна манила, как море…»
Шестая луна манила, как море,
Глубокой сияющей синевою.
Она расплескивалась волною,
И уносила упавшие звезды.
Она затопляла улицы светом,
Стучала в двери и билась в окна.
Она была дикой, томной и страстной,
Словно вакханка, в тунике рваной.
Кожа у ней пахла солью и солнцем,
В прядях волос запутались ветры.
Были глаза ее полузакрыты,
И на губах запеклось желанье.
«А у последней, седьмой луны…»
А у последней, седьмой луны,
Как у фарфорового блюдца,
Откололся кусочек малый
И покатился во тьму со звоном.
Долго я черепок искала
В темных полях, в можжевеловых рощах.
Да не нашла. И искать перестала.
Так и осталась луна щербатой.
«Всматриваясь в слепые сумерки…»
Всматриваясь в слепые сумерки,
Гадаю на лунных лепестках.
В черном зеркале стекла
Отражается
